25.06.2020

"ШУМЕРСКАЯ ПРОБЛЕМА" ПО ДАННЫМ ЛИНГВИСТИКИ И АРХЕОЛОГИИ

Шумеры — древний народ, населявший территорию долины рек Тигра и Евфрата на юге современного государства Ирак (Южная Месопотамия). На юге граница их обитания доходила до берегов Персидского залива, на севере — до широты современного Багдада.

На протяжении целого тысячелетия шумеры были главными действующими лицами на древнем Ближнем Востоке. Согласно принятой в настоящее время относительной хронологии их история продолжалась в течение Протописьменного периода, Раннединастического периода, периода династии Аккада, эпохи кутиев и эпохи царства III династии Ура.

Протописьменный период (XXX-XVIII вв. до н. э.) — время прихода шумеров на территорию Южного Двуречья, возведения первых храмов и городов и изобретения письменности.

Раннединастический период (сокращенно РД) делится на три подпериода: РД I (около 2750 — около 2615 гг. до н. э.), когда государственность шумерских городов еще только формируется; РД II (около 2615 — около 2500 гг. до н. э.), когда начинается становление основных институтов шумерской культуры (храм и школа); РД III (около 2500 — около 2315 гг. до н. э.) — начало междоусобных войн шумерских правителей за превосходство в регионе (имеются также предложения отказаться от деления между периодами РДI и РДII).

Затем более столетия длится правление царей семитского происхождения, выходцев из города Аккада (XXIV — начало XXII вв. до н. э.). Почуяв слабость последних аккадских правителей, на шумерскую землю нападают дикие племена кутиев, которые управляют страной также в течение столетия.

Последнее столетие шумерской истории — эпоха III династии Ура, период централизованного управления страной, засилья учетно-бюрократической системы и парадоксальным образом время расцвета школы и словесно-музыкальных искусств (XXI — XX вв. до н. э.).

После падения Ура под ударами эламитов в 1997 г. до н. э. история шумерской цивилизации заканчивается, хотя основные институты государства и традиции, созданные шумерами за десять столетий активной работы, продолжают использоваться в Месопотамии еще около двух столетий, до прихода к власти Хаммурапи (1792-1750 гг. до н. э.).

На территории Южного Двуречья шумеры появились не позднее IV тыс. до н. э., а откуда они пришли — до сих пор точно неизвестно. Археологические данные и данные шумерского эпоса позволяют, тем не менее, проследить связи шумеров с территориями Элама (Иранское нагорье) и Аратты (возможно, протоиндийская цивилизация на полуострове Индостан), а также с первыми земледельческими культурами северной и центральной Месопотамии.

До 1840-х гг. о существовании цивилизаций Древней Месопотамии — Вавилонии и Ассирии — было известно лишь по упоминаниям в Библии, а также из исторических рассказов Геродота и всемирных историй средневековых сирийских и арабских писателей. Все эти источники по-разному передавали имена месопотамских богов и царей и не давали какого-либо внятного представления ни о продолжительности истории этого региона, ни о его культуре древнейших обитателей. Что же касается Шумера, то в первой половине XIX в. о его существовании никто даже не догадывался, не говорилось о Шумере и в Библии. Уже после открытия шумерской цивилизации появляются высказывания в пользу сопоставления Шумера с топонимом Шинар (или Се-нар/Сенаар), дважды упомянутым в Ветхом Завете (Быт. Х,10; XIV,1). Однако приводилась и аргументация в поддержку того, что указания на равнину Шинар/Сенаар (Šin‘ār) в книгах Бытия, Исайи и Даниила могут иметь иную этимологию, не связанную с топонимом «Шумер» (Zadok, 1984, p. 244). Тем не менее, как известно, Аврааам (первый из трёх библейских патриархов, живших после всемирного потопа) был родом из Ура халдеев, который сейчас, благодаря археологическим и историческим исследованиям уверенно определяется как город, основанный и процветавший в шумерские времена. Раскопки Ура осуществлялись на протяжении 12 зимних сезонов с 1922 по 1934 гг. археологической экспедицией под руководством британского археолога Леонарда Вулли (Вулли, 1961).

Согласно книге Бытия, Авраам — родоначальник еврейского народа, потомок Эвера (Евера), правнука Сима (Шема), первенца Ноя. Начиная с Анри Пёбеля, рассматривались гипотезы об идентичности Сима и Шумера. «Если гипотеза Пёбеля верна и Шем (Сим) идентичен слову Шумер, мы должны допустить, что еврейские авторы Библии, или хотя бы некоторые из них, считали шумеров изначальными предками еврейского народа. С точки зрения лингвистики, грубее ошибки быть не могло: шумерский язык — язык агглютинативный, не имеющий родства с семьей флективных семитских языков, членом которой был и еврейский. Но значительная доля шумерской крови текла в жилах предков Авраама, которые в течение целых поколений жили в Уре или других шумерских городах. Что касается шумерской культуры и цивилизации, нет сомнения в том, что протоевреи впитали и ассимилировали многое из жизни шумеров. Так что весьма вероятно, что шумеро-еврейские контакты были гораздо более близкими, чем принято полагать, и закон, пришедший из Сиона (Исайя, 2:2), многими своими корнями уходит в землю Шумера» — отмечает ученик А. Пёбеля, выдающийся шумеролог ХХ века Н. С. Крамер в своей книге «Шумеры. Первая цивилизация на земле» (Крамер, 2002; 2010).

Изучение древней истории Месопотамии началось в результате совместных усилий археологов и филологов. В 1840-х гг. француз Поль Ботта и англичанин Остин Генри Лэйард раскопали на севере Ирака две столицы легендарной библейской Ассирии — Кальху и Ниневию. Самой замечательной находкой сезона 1849 г.. стала библиотека царя Ашшурбанапала из Ниневии — более 20 тысяч табличек, испещренных клинописью, передававшей древнесемитский вариант текстов.

17 марта 1857 г. стал официальным днем рождения ассириологии — науки об истории, языках и культуре народов клинописной традиции, тогда экспериментальным путем подтвердилось умении прочесть клинописный текст на семитском языке. Этот язык впоследствии назовут ассиро-вавилонским или аккадским. Он окажется очень похож на известные древнееврейский и арабский языки, и уже к 1870-м гг. появятся первые очерки его грамматики и небольшие словари. Однако вскоре обнаружится, что множество текстов из Ниневийской библиотеки, раскопанной Г. Лэйардом, было составлено на двух языках. Еще раньше заметили, что клинопись изначально явно не была рассчитана на семитский язык: во-первых, знаки следуют слева направо; во-вторых, они во многих случаях читаются односложно; в-третьих, их названия не соответствуют семитским именам изображаемых предметов. Возникают вопросы: неужели клинопись изобрели не семиты? И если не семиты, то кто?

В своем докладе, представленном Обществу нумизматики и археологии 17 января 1869 г. в Париже, филолог Юлиус Опперт предположил, что народ — изобретатель клинописи должен называться «шумеры». К такому выводу он пришел на основании некоторых эпитетов, которыми награждали себя наиболее древние ассирийские цари. Часто они назывались «царями Шумера и Аккада». Ю. Опперт рассуждал так: поскольку Аккад связан с семитским населением Месопотамии (что в это время уже было ясно из множества надписей), то Шумер, скорее всего, был местом обитания несемитского населения, которое и изобрело клинопись. Немного позже в словарях обнаружилось словосочетание «шумерский язык», имевшее синоним «язык прорицаний», из чего ученые, поддерживавшие Ю. Опперта, сделали ещё один вывод в пользу его гипотезы: шумерский язык играл для жителей Ассирии ту же роль, что санскрит для современных индийцев, греческий для римлян, латинский для средневековой Европы, следовательно, шумерская традиция должна быть намного древнее семитской.

Однако существовала и иная точка зрения. Её автором являлся великий семитолог-лингвист и филолог Иосиф Галеви. С 1874 г. он пытался доказать, что письменность была изобретена семитами, а непонятный язык — не что иное, как тайнопись вавилонских и ассирийских жрецов. Несообразность этой теории проявилась уже тогда, когда в составе знаков несемитского письма стали кое-где прочитываться искаженные семитские слова, — такое искажение могло дать только перенесение слова в другой язык.

В 1877 г. французский консул в Басре (тогда часть Османской империи) Эрнест де Сарзек начал раскопки холма Телло в Южном Ираке. Были открыты развалины города, статуи и письмена которого оказались непохожи на уже известные науке. Клинопись, представленная на тысячах табличек, оказалась близка к рисункам, а статуи изображали бритоголовых безбородых людей среднего роста, с довольно короткими конечностями, но зато с большими ушами, носами и глазами. Это была победа гипотезы Ю. Опперта: Э. де Сарзек обнаружил шумерский город Лагаш с тысячами табличек на шумерском языке. С того времени раскопки на юге Ирака пошли быстрыми темпами: экспедиция Пенсильванского университета в 1899 г. открыла священный центр шумеров, город Ниппур, исследование которого продолжается и сейчас; британская экспедиция Леонарда Вулли в 1920-х гг. обнаружила город Ур, известный из Библии как родина Авраама; в середине ХХ в. проводятся раскопки Эреду на юге и Тепе Гавры на севере Месопотамии и т. д.

Ранняя история шумеров до сих пор представляется довольно запутанной и загадочной. Так называемая «Шумерская проблема», существующая в шумерологии на протяжении уже почти полутора столетий, поднимает целый ряд важных вопросов, связанных с ранней историей шумеров и шумерского языка:

Каковы этнолингвистические связи шумеров?
Где находилась прародина шумеров?
С какого момента мы можем говорить о присутствии шумеров в Южной Месопотамии? Каковы основные маркеры шумерского присутствия на этой территории?
Являлись ли они автохтонным населением или же наслоились на предшествующее население этих земель? Если до шумеров Южная Месопотамия была заселена другим населением, что это было за население и каково соотношение культурного вклада этого населения и пришедших шумеров в сложение древнемесопотамской цивилизации?

Сами шумеры дают не всегда согласующуюся по разным источникам информацию о своем происхождении. Древнейшие космогонические фрагменты начинают историю мироздания с отдельных городов, и всегда это тот город, где создавался текст (например, в случае Лагаша), или священные культовые центры шумеров (Эреду, Ниппур). Тексты начала II тыс. до н. э. называют в качестве места зарождения жизни остров Дильмун (совр. Бахрейн), но они были составлены как раз в эпоху активных торгово-политических контактов с Дильмуном, поэтому в качестве неопровержимого исторического свидетельства их воспринимать не стоит. Интересны сведения, содержащиеся в древнейшем эпосе «Энмеркар и владыка Аратты». Здесь говорится о споре двух правителей за поселение в своем городе богини Инанны. Оба правителя в равной степени почитают Инанну, но один живет на юге Двуречья, в шумерском городе Уруке, а другой — на востоке, в стране Аратта, славящейся своими искусными мастерами. При этом оба правителя носят шумерские имена — Энмеркар и Энсухкешданна. Не говорят ли эти факты о восточном, ирано-индийском (конечно, доарийском) происхождении шумеров? Еще одно свидетельство эпоса: ниппурский бог Нинурта, сражаясь на Иранском нагорье с некими чудищами, стремящимися узурпировать шумерский престол, называет их «дети Ана», а между тем хорошо известно, что Ан — самый почтенный и старый бог шумеров, и, стало быть, Нинурта состоит со своими противниками в родстве. Таким образом, эпические тексты позволяют определить если не сам район происхождения шумеров, то, по крайней мере, предположить восточное, ирано-индийское направление миграции шумеров в Южную Месопотамию.

Стоит отметить, что уже к середине III тыс. до н. э., когда создаются первые космогонические тексты, шумеры не отделяют себя от остальных жителей Двуречья. Сами они называли себя sag-gig-ga («черноголовые»), но точно так же именовали себя на своем языке и месопотамские семиты. Если шумер хотел подчеркнуть свое происхождение, он называл себя «сыном такого-то города». Если он хотел противопоставить свою страну чужим странам, то ее он называл словом kalam (этимология неизвестна, пишется знаком «народ»), а чужую — словом kur («гора, загробный мир»). Таким образом, национальная принадлежность в самоопределении человека в то время отсутствовала; важна была принадлежность территориальная, которая зачастую объединяла происхождение человека с его социальным статусом.

Что касается слова «Шумер», то существует несколько версий его происхождения. Согласно гипотезе А. Фалькенштейна, слово это является фонетически измененным топонимом ki-en-gi(r) — названием местности, в которой находился храм общешумерского бога Энлиля. Впоследствии название топонима распространилось на южную и центральную часть Двуречья и уже в эпоху Аккада в устах семитских правителей Двуречья исказилось до šu-me-ru. Датский шумеролог А. Вестенхольц предлагает понимать «Шумер» как искажение словосочетания ki-eme-gir — «земля благородного языка» (так называли свой язык сами шумеры). Существуют и иные, менее убедительные гипотезы (Емельянов, 2003, 32). Таким образом, утвердившееся именование несемитского населения Южного Двуречья «шумеры», идущее от Ю. Опперта, является в значительной степени условным.

В среде филологов высказывались самые различные гипотезы о родстве шумерского языка. Так, ещё отец ассириологии Генри Роулинсон в 1853 г., определяя язык изобретателей клинописи, называл его «скифским или тюркским». Он именовал шумеров «вавилонскими скифами» и полагал, что самоназванием их было «аккадцы». Некоторое время спустя Г. Роулинсон уже был склонен сопоставлять шумерский язык с монгольским, но к концу жизни уверился в тюркской гипотезе. Основания для этого были следующие: во-первых, в шумерском и турецком к неизменяемому глагольному корню присоединяются с разных сторон префиксы и суффиксы; во-вторых, в обоих языках слово «бог» звучит похоже: шумер. dingir и тур. tengri. Что касается строя, то впоследствии выяснилось: шумерский и тюркский имеют одинаковые морфологические особенности, но это никоим образом не свидетельствует об их родстве — просто они относятся к разряду агглютинативных языков. Второй аргумент, вроде бы убедительный, не находит дальнейших подтверждений в языковой лексике: кроме слова «бог», других похожих слов в шумерском и турецком не имеется. Несмотря на неубедительность шумеро-тюркского родства для лингвистов, эта идея все еще пользуется популярностью в тюркоязычных странах, в кругу лиц, занятых поисками знатных древних родственников.

Позже шумерский язык сравнивали с финно-угорскими (также агглютинативного строя), монгольским, индоевропейскими, малайско-полинезийскими, кавказскими, суданскими, сино-тибетскими языками. Одна из заслуживающих на сегодняшний день внимания гипотез выдвинута И. М. Дьяконовым в 1997 г. По мнению ученого, шумерский язык может находиться в родстве с языками народов мунда, проживающих на северо-востоке полуострова Индостан и являющихся древнейшим доарийским субстратом индийского населения. И. М. Дьяконов обнаружил общие для шумерского и мунда показатели местоимений 1 и 2 лица единственного числа, общий показатель родительного падежа, а также некоторые сходные термины родства. Его предположение может быть отчасти подтверждено сообщениями шумерских источников о контактах с землей Аратта — интересно, что аналогичный населенный пункт упоминается и в древнеиндийских текстах ведического периода.

Рассмотрение проблемы о происхождении шумеров по археологическим данным распадается на несколько вопросов:

С какой археологической культурой (периодом) мы должны идентифицировать начало шумерской истории? Население Южной Месопотамии в Раннединастический период было однозначно шумерским (или преимущественно шумерским). В какой степени можно связывать с шумерами культуры Джемдет-Наср и Урук? Нужно ли связывать с шумерами более древнюю культуру Убейда? Возможно ли опустить время прихода в Месопотамию шумеров еще ниже? Могут ли шумеры быть автохтонным населением Месопотамии? Каковы маркеры присутствия шумеров в Месопотамии?
Откуда могли прийти шумеры? Какие территории демонстрируют культурное сходство с археологическими культурами Месопотамии, приписываемыми ранним шумерам (урукской, убейдской)?
Каков вклад шумеров в создание месопотамской цивилизации? Принесли ли они в Южную Месопотамию такие признаки цивилизации как городскую инфраструктуру, письменность, монументальную архитектуру или они возникли на этой территории еще до прихода шумеров и были созданы населением, предшествовавшим шумерам? Насколько появление в Южной Месопотамии шумеров повлияло на развитие здесь цивилизации?

Первый комплекс вопросов является основополагающим, без ответа на него невозможно перейти ко второму и третьему комплексам вопросов.

В XIX — первой половине ХХ вв. высказывалось мнение о том, что отдельные особенности шумерской материальной культуры дают основания предполагать, что шумеры пришли в Месопотамию откуда-то извне. Главными из этих особенностей является знакомство шумеров с мореходным искусством и обычай строить высокие многоступенчатые храмы-зиккураты, в котором некоторые исследователи видят отголосок горного происхождения шумеров. Подразумевается, что у автохтонных жителей равнин Нижней Месопотамии подобная традиция возникнуть не могла.

Сложности проведения археологических исследований Нижней Месопотамии, обусловлены, помимо прочего, спецификой местного ландшафта. В Южном Двуречье речные долины Евфрата и Тигра имеют наименьший уклон; скорость течения ниже, вследствие чего обе реки не имеют здесь четко оформленного естественного русла. Без проведения специальных гидротехнических работ — укрепления берегов, организации отвода лишней воды и т. п. — каждое сильное половодье потенциально может привести к изменению направления водостока, формированию новых русел, рукавов. Накладываясь на «достаточно плоский» характер равнины это обуславливает масштабные аллювиальные отложения, сильно затрудняющие поиск гипотетических стоянок первых поселенцев с незначительным культурным слоем. Не меньшее препятствие составляет и высокий уровень грунтовых вод, результатом которого является тот факт, что древнейшие слои целого ряда нижнемесопотамских городов (Ура, Вавилона и др.) до сих пор слабо исследованы.

Сейчас известно, что на протяжении большей части плейстоценовой эпохи, Персидского залива не существовало; его территория являлась сушей, через которую проходила объединенная Тигро-Евфратская речная система, куда впадали сезонные потоки и реки с прилегающих территорий — Аравийского плато, Загроса и т. д.; впадины на поверхности могли заполняться водой, образуя древние озера. Примерно в VIII тыс. до н. э. воды Индийского океана окончательно преодолевают барьер в районе Ормузского пролива, и происходит поступательное превращение низменности в залив. К началу убейдского времени (примерно 5500 г. до н. э.) уровень воды в Персидском заливе был на 15-20 м ниже нынешнего, а к концу Убейда был примерно сопоставим с современным. В дальнейшем изменение береговой линии продолжалось: к середине IV тыс. до н. э. уровень воды в заливе достиг своего максимума (примерно на 1-2 м выше современного), после чего понизился на 3-4 м (примерно до конца I тыс. до н. э.), а затем повысился и достиг современного положения около 1000 г. н. э. Тот факт, что около 3500 г. до н. э. береговая линия продвинулась далеко на север, может объяснить отсутствие известий о ранних памятников южнее Эреду: если они некоторое время находились под толщей воды, то сейчас их трудно обнаружить. Надежных археологических данных о доубейдском населении аллювия вплоть до второй половины VII тыс. до н. э. в Южной Месопотамии на сегодняшний день нет.

Сейчас генезис убейдской культуры представляется как сложный процесс, проходивший на основе смешения пришлого населения с разряженным и малочисленным местным — перемещающимися по заболоченной местности Южной Месопотамии группами охотников-собирателей. Помимо гипотетических восточного/сузианского, аравийского и восточно-средиземноморского компонентов, которые определяются косвенным путем, к более чётко определяемым относят влияние раннеземледельческих культур северной и особенно центральной Месопотамии.

Древнейшее из исследованных поселение в этой южной части Месопотамии — Телль эль-‘Уэйли (Tell el-‘Oueili) в окрестностях Ларсы — исследовалось в 1980-х — 1990-х гг. Его самый ранний слой получил наименование Убейд 0, т. к. он предшествует древнейшим известным по Эреду (к началу раскопок на Телль эль-‘Уэйли) слоям периода Убейд (называемым в литературе Убейд 1). Убейд 0 датируется по радиоуглеродным датам второй половиной VII — началом VI тыс. до н. э. В слое Убейд 0 открыты зернохранилища и жилые строения из сырцового кирпича, все трёхчастные в плане, с деревянными колоннами на кирпичных базах, поддерживавшими плоскую крышу. Площадь двух построек около 140 м2, площадь третьей, большей, постройки достигает 240 м2. Керамика из этой фазы — чаши, кубки на поддоне, крупные кувшины — лепная, с расписным геометрическим орнаментом в темно-коричневых и бледных серо-розовых тонах. В слое Убейд 0 найден фрагмент глиняной статуэтки с большими овальными глазами — «кофейными зернами». Слой Убейд 0 не может быть прямо связан ни с одной из известных археологических культур Месопотамии, хотя в архитектуре и мелкой пластике прослеживаются отдельные параллели с самаррской культурой. Он сменяется уже непосредственно слоем Убейд 1, известным также по таким памятникам как Эреду, Ур и Хаджи Муххамад (Huot 1989; 1992; Huot et al. 1991; 1996).

Далее в археологическом развитии Южной Месопотамии происходит последовательная смена археологических культур / археологических периодов:

Убейд
Урук
Джемдет Наср
Раннединастический период

Археологические работы показывают, что убейдская культура предшествует началу собственно шумерской цивилизации, становлению древнейших городов и государственных образований Месопотамии. Базовые элементы шумерской цивилизации, судя по разным категориям материальных свидетельств, формировались уже в рамках убейдской традиции. Поэтому ту эпоху иногда называют «протошумерской». В отличие от всех предшествовавших культур Двуречья Убейд охватил всю территорию Месопотамии, распространяясь первоначально из южных областей (между Эреду и Уруком) на север. Вопросы происхождения, выработки специфики локальных вариантов убейдской культуры, ее соотношение с Хассуной, Самаррой и Халафом, характер перехода между ними представляют ряд важнейших проблем культурно-исторической эволюции дописьменной Месопотамии (Корниенко, 2006, с. 132).

Распространенная прежде теория о приходе носителей Убейда из районов соседнего Ирана (Perkins, 1949, p. 51, 74) или других областей сейчас не разделяется большинством исследователей (Breniquet, 1987, p. 231; Ламберг-Карловски, Саблов, 1992, с. 108-109; Мерперт, Гуляев, 1992, с. 333; Гуляев, 1999, 96 и др.). Уже в 1960-е гг. Дж. Оутс выявила в древнейшей керамике Эреду (XIX-XV) сходство с самаррской. Она предположила наличие общих истоков у этих комплексов, считая, что цивилизация Месопотамии вообще менее, чем думали прежде, обязана пришельцам и что население эпохи Убейда не было гомогенным, как не был гомогенным в «историческое» время народ шумеров (Oates, 1960, p. 42; 1983, p. 254; Антонова, 1998, с. 39).

По мнению И. М. Дьяконова, именно племена самаррской культуры начинают последний этап освоения Месопотамии; они продвигаются дальше на юг по Тигру и Евфрату в заболоченные области Южного Двуречья. Археологические материалы показывают, что в конце VI тыс. до н. э. территория Нижней Месопотамии была освоена уже довольно широко. «Основание древними земледельцами Нижней Месопотамии поселения на месте городища Абу-Шахрейн, на самом юге страны, означало, по существу, конец периода экстенсивного распространения земледельческой культуры. Дальше идти было некуда, дальше начинались соленые воды Персидского залива, и общественные силы были переключены на то, что современные экономисты именуют внутренними ресурсами. В результате начинается очень постепенное формирование той сложной системы ирригационного земледелия, которая явилась основой могущества и богатства исторического Шумера» (ИДВ, 1983, с. 75-76).

В свете последних исследований процесс заселения юга Месопотамии представляется как сложный и многокомпонентный, хотя отдельные детали его пока остаются неясными. Е. В. Антонова считает весьма вероятным стремление в этот район носителей самаррской культуры, а, возможно, и представителей халафской культуры. Не исключено, что и до их прихода в неолитическое время здесь обитали рыболовы и собиратели. Таким образом, уже в предубейдский период в Нижней Месопотамии могли сосуществовать общины разные по своему происхождению, отличавшиеся как материальной культурой, так и языком, этническим составом (Oates, 1960; 1983; Oates, Oates, 1976, p. 121-124; Антонова, 1998, с. 40).

«Классический» Убейд, по-видимому, сформировался к последней трети V тысячелетия до н. э. на основе культурных традиций первых поселенцев Южного Двуречья (памятники типа Эреду — Хаджи-Мухаммед) с привнесением из северных областей технологии выращивания злаковых. В дальнейшем наблюдается численный рост и экспансия носителей убейдской культуры в северном направлении, что в целом оказало сильное влияние на развитие северной области региона, в частности, привело к исчезновению Халафа. В северном варианте убейдской культуры фиксируется немало своеобразия. Таким образом, впервые в месопотамской истории на севере и на юге региона распространяется единая культурная традиция. И если раньше центр культурного развития находился в северных районах Месопотамии и в прилегающих к ним горных и предгорных территориях (Загрос, Синджар), то теперь историческая ситуация меняется. С начала IV тыс. до н. э. тон все больше задают южные области, где сначала Убейд, а потом Урук определяют наиболее прогрессивные и яркие направления развития общества (Корниенко, 2006, с. 133).

Раннединастический период однозначно связывается с шумерами, т. к. происходящие из него тексты написаны на шумерском языке. Соответственно, этот период считается эталонным и для определения параметров материальной культуры шумеров.

На сегодняшний день самой поздней датировкой появления шумеров в Южной Месопотамии является гипотеза Р. К. Энглунда, согласно которой древнейшие клинописные тексты из слоев Урук и Джемдет Наср не имеют признаков шумероязычия и могли быть составлены дошумерским населением. Из этого предположения Р. К. Энглунд делает вывод о том, что шумеры вообще не были в эти периоды представлены в Месопотамии и появились там только с началом однозначно шумерского раннединастического периода (Englund, 1998). Данная гипотеза встретила критику как со стороны филологов, так и со стороны археологов (Cooper, 1999-2000; Glassner, 2005; Rubio, 2005; Wilcke, 2005; Michalowski, 2006).

С носителями культуры Джемдет Наср предложил сопоставлять шумеров Виктор Кристиан (Christian, 1961), возводя именно к ней такие важнейшие культурные нововведения как внедрение плоско-выпуклого кирпича, возникновение письменности (на момент написания книги Кристиана тексты из Урука были еще не известны). Рассуждая о предполагаемой прародине шумеров, В. Кристиан делает вывод о связи многих аспектов шумерской цивилизации с Тибетом и Ассамом.

Филологи чаще всего разделяют мнение об иммиграции шумеров в Месопотамию в период Урук, потому что именно в этот период появляется древнейшая клинопись. Эта традиция восходит к точке зрения Сэмюэла Крамера о клинописи как основном маркере присутствия шумеров в Месопотамии (Kramer, 1948; 1963). Соответственно, древнейшим населением Южной Месопотамии, оставившим бесписьменные памятники периода Убейда, признается дошумерское население. С позиций археологии эту гипотезу поддерживает Х. Й. Ниссен, отмечающий сильный демографический взлет в период Урука, который связывается им с притоком в Южную Месопотамию нового населения, которым могли быть шумеры (Nissen, 1987; 1988; 1993; 1999; 2002). Причиной этой миграции Х. Й. Ниссен считает дальнейшее понижение уровня моря (Персидского залива), начавшееся еще в предубейдское время и стимулировавшее сначала приход в Южную Месопотамию в небольшом количестве убейдского (нешумерского) населения, расселившегося дисперсно на освободившихся от воды повышениях рельефа, а потом, с окончательным высвобождением от воды равнинных территорий, и шумеров, заселивших в период Урука уже более обширные территории Южной Месопотамии.

Следует, однако, отметить, что данные археологии в большинстве своем противоречат выводу об отсутствии шумеров в долине Тигра и Евфрата в период Убейда. Ещё на заре развития шумерологии Генри Фрэнкфорт, впервые в 1932 г. сформулировавший «шумерскую проблему» на археологических материалах, подчеркивал преемственность традиций в искусстве и архитектуре Месопотамии с периода Убейда вплоть до Раннединастического периода и далее (Frankfort, 1932a; 1932b). На тот момент убейдская культура считалась древнейшей засвидетельствованной на территории Нижней Месопотамии. Соответственно, Г. Фрэнкфорт предложил датировать время появления шумеров в Месопотамии началом убейдского периода и предположил, что они пришли с горных территорий Ирана.

В 1945 г. Антон Моортгат произвел ревизию всех накопленных данных по археологии доисторической Месопотамии и пришел к выводу о невозможности четкого определения времени появления шумеров в Месопотамии: с одной стороны, он подтвердил существование элементов преемственности в культурных традициях населения Южной Месопотамии от Убейда до исторического периода; с другой стороны, подчеркнул существующие «водоразделы» в развитии Южной Месопотамии, в духе теории миграций объясняя смену убейдской культуры урукской сменой этноса-носителя культуры (Moortgat, 1945).

На сегодняшний день имеются неопровержимые доказательства культурной преемственности между убейдским и следующим за ним урукским периодами. Планировка храмов и других монументальных сооружений, типология керамики, изображения на цилиндрических печатях — всё это демонстрирует непрерывность культурной традиции на юге Месопотамии в IV-III тыс. до н. э. Очень важным обстоятельством является также и то, что в самом Телль эль-Убейде, Телль Укайре и Абу-Шахрейне (Эреду) непрерывная последовательность слоев заселения хронологически начинается с типично убейдских поселений.

Представляется весьма важным, что на материалах убейдской культуры можно проследить истоки многих последующих достижений шумерской цивилизации. В частности, неоднократно отмечалось, что остатки храмовой архитектуры, исследованные на нескольких многослойных памятниках Месопотамии, свидетельствуют о непрерывном развитии одной и той же религиозной традиции с периода Убейд вплоть до явно шумерских времен (Oates, 1960, p. 44-46; Schmidt, 1974, S. 186-187; Oates, Oates, 1976, p. 130-133; Safar et al., 1981, p. 111-114; ИДВ, 1983, 78; Гуляев, 1999, с. 97 и др.).

Наиболее выразительные свидетельства, отражающие такую преемственность, представлены уникальной последовательностью слоев Эреду (телль Абу Шахрейн) — города-символа начала шумерской истории, шумерской культуры, шумерского самосознания. Девятнадцать слоев, ступень за ступенью, отражают развитие убейдской, а позже и шумерской культуры, начиная с VI тыс. до н. э., когда севернее развивались такие культуры как Хассуна и Самарра (Мерперт, Гуляев, 1992, с. 333).

На основании полученных данных из раскопок Эреду, которые были начаты в 1947 г. Ф. Сафаром и С. Ллойдом (Safar et al. 1981), можно сделать вывод о культовом назначении неординарных убейдских сооружений, которые были обнаружены под руинами храмов урукского и раннединастического периодов и показывают единую линию развития религиозной архитектурной традиции, продолжившуюся в храмах урукской эпохи (Корниенко, 2006, с 134-147). Последовательное существование и функционирование в Эреду культового здания (храма Энки) удалось проследить на протяжении более чем десяти археологических слоев, начиная с раннеубейдского (или предубейдского) крохотной постройки размерами 3×3 м и до зиккурата конца урукского периода: здание не только на протяжении более чем полутора тысячелетий находилось на одном и том же месте, но и строилось по сходному общему плану, отличавшемуся, в первую очередь, масштабом: все сменявшие друг друга храмы сооружались на платформе-террасе из необожженных кирпичей и имели прямоугольные очертания с одинаковой ориентацией по сторонам света, все постройки представляли собой прямоугольный центральный открытый двор, окружённый со всех четырех сторон рядом дополнительных помещений, имели ниши и контрфорсы (Lloyd, 1963, p. 57-64; Safar, Mustafa, Lloyd, 1981; Heinrich, Seidl, 1982).

Урукская архитектурная традиция непосредственно проистекает из сложившихся в Убейде принципов и приёмов возведения зданий жилого и особого назначения, общего расположения построек на поселении. Трёхчастный тип планировки остаётся господствующим в урукскую эпоху. Архитектура храмов, несомненно, продолжает и развивает традиции Убейда. Об этом свидетельствуют как раскопки прежних лет в Уруке, Эреду, Телль Укайре, Телль Браке, так и относительно недавние широкомасштабные исследования сирийских памятников Джебель Аруды и Хабубы Кабиры (Корниенко, 2006:, с. 132-173).

Преемственность традиций в строительстве храма Энки в Эреду хорошо дополняется собственным представлением исторических шумеров об Эреду как своем древнейшем городе и вообще первом послепотопном городе (см. Шумерский царский список).

Одной из отличительных особенностей культуры Убейда, выделяющейся из общей линии развития, считается вытянутое положение погребенных. В предшествующие ей (на территории Северной и Средней Месопотамии) и следующие (в том числе и на территории Южной Месопотамии) за убейдской культурой периоды людей захоранивали в скорченной позе. И. М. Дьяконов высказал предположение, что изменение погребальных обрядов могло быть связано с приходом нового населения. Пришельцы, по его мнению, смешались с аборигенами (носителями хассунской и самаррской культур), которые усвоили некоторые принесенные ими культурные традиции, в том числе и погребальный обряд. Это новое население учёный связывал с шумерами (Дьяконов, 1983, с. 86-87). В контексте гипотезы И. М. Дьяконова об эламо-дравидийских связях шумерского языка интересно, что вытянутое положение погребенных характерно и для Элама конца V — начала IV тыс. до н. э., где оно также прерывает традицию скрюченного трупоположения.

Следует, тем не менее, учесть и мнение Дж. Оутс, что изменения погребального обряда в период Убейд могли быть результатом незначительных колебаний в представлениях о загробной жизни (Oates, 1983).

Новые данные из раскопок Телль эль-‘Уэйли, предоставившие в распоряжение археологов материалы предубейдского слоя Убейд 0, также дают свободу для предположений о проникновении шумеров в Южную Месопотамию именно с началом периода Убейда 1. Жители же слоя Убейд 0, демонстрирующего отдаленные параллели с самаррской культурой, могли как раз быть носителями языка (языков), оставившего дошумерский субстрат (субстраты) в шумерском языке, которые незадолго до прихода сюда шумеров сами пришли на юг Месопотамии с более северных территорий, занятых носителями самаррской культуры, или пограничных с ареалом бытования самаррской культуры, что обусловило вышеупомянутые культурные параллели.

Первыми или одними из первых жителей Южной Месопотамии считают шумеров Г. Коморошци, Дж. Оутс, Ж.-Л. Юо, Д. Поттс (Komoroczy, 1978, Oates, 1986, Huot, 1989, Potts, 1997).

Дж. Риде полагает, что приход шумеров в Южную Месопотамию в начале периода Убейд был связан с природными изменениями: постепенным повышением уровня Персидского залива с XII по IV тыс. до н. э., заставившим шумеров, населявших, по его реконструкции, более южные территории, покинуть свои затопляемые земли и двинуться севернее. Таким образом, получается, что прародину шумеров нужно искать на дне Персидского залива (Reade, 1997).

В любом случае, было ли шумерским население Убейда, или шумеры появляются в Южной Месопотамии только в период Урука, вопрос о прародине убейдского или урукского населения остается открытым. Г. Коморошци и Д. Поттс утверждают, что вопрос о прародине шумеров вообще поставлен некорректно — нужно говорить о прародинах шумеров, т. к. сложение шумеров как этноса должно было происходить уже на территории Южной Месопотамии на базе нескольких культурных традиций, проникнувших на эти территории с разных направлений — из Северной Месопотамии, Сирии, Элама (Komoroczy, 1978; Potts, 1997).

Итак, Шумерская проблема, т. е. вопрос о происхождении (прародине) шумеров и их языковой и этнической принадлежности, стала предметом многочисленных и ожесточённых дискуссий, выявивших явный конфликт между рассуждениями филологов и выводами археологов. В 1969 г. Т. Джонс издал сборник, в который включил наиболее интересные и важные публикации по шумерской проблеме, существовавшие к тому времени (Jones, 1969).

Сама проблема возникла из-за неопределенности того исходного момента, с которого обитателей Южной Месопотамии можно именовать шумерами. Филологи чаще всего разделяют мнение об иммиграции шумеров в Месопотамию в период Урук (Гельб, 1982; Landsberger, 1974). Их аргументы основаны на предполагаемых следах более ранних, чем шумерский, языков, которые как будто отражены в ряде топонимов, а также в лексике, которая дошла до нас в клинописных текстах.

Однако эта гипотеза была воспринята неоднозначно. Археологи указывают на ненадежность исходной предпосылки и на отсутствие свидетельств того, что эти топонимы действительно употреблялись до изобретения письма. Кроме того, имеются не¬опровержимые доказательства культурной преемственности между убейдским и следующим за ним урукским периодами, относительно шумерского характера которого у большинства исследователей нет сомнений.

Аннотированная библиография

Дьяконов И. М. История Древнего Востока: Зарождение древнейших классовых обществ и первые очаги рабовладельческой цивилизации. М., 1983.

И. М. Дьяконов высказал предположение, что изменение погребальных обрядов в эпоху Убейда (вытянутое положение погребенных в отличие от скорченного положения погребенных в предшествующие и последующие эпохи) могло быть связано с приходом нового населения. Пришельцы, по его мнению, смешались с аборигенами (носителями хассунской и самаррской культур), которые усвоили некоторые принесенные ими культурные традиции, в том числе и погребальный обряд. Это новое население Дьяконов связывал с шумерами. В контексте гипотезы Дьяконова об эламо-дравидийских связях шумерского языка интересно, что вытянутое положение погребенных характерно и для Элама конца V — начала IV тыс. до н. э., где оно также прерывает традицию скорченного трупоположения.

Charvát P. Ancient Mesopotamia—Humankind’s Long Journey into Civilization. Prague, 1993.
Charvát P. Mesopotamia Before History. London — New-York, 2002.

Петр Шарва рассматривает историю Месопотамии с древнейших времен вплоть до раннединастического периода с позиции эволюции поселенческих структур и процесса потребления производимого продукта. Поворотным моментом в истории Месопотамии он считает переход от периода Убейда к периоду Урука, полагая, что именно в этот момент поселение превращается в город, а также происходит коренное изменение отношения к процессу потребления (унификация рационов, стандартизация в керамическом производстве). Прямо Шумерский вопрос им не рассматривается, но характерно, что П. Шарва начинает использовать этнонимом «шумеры» только с периода Урука.

Christian V. Die Herkunft der Sumerer. Wien, 1961.

Комплексная работа Виктора Кристиана, посвященная Шумерской проблеме в целом, учитывает в том числе и данные археологии. Основным маркером шумеров в архитектуре В. Кристиан называет использование плоско-выпуклого кирпича (plano-convex brick). Анализируя эту форму кирпича, автор выдвигает предположение о её связи с формой скелета рыбы, развивая эту мысль в пользу идеи о морском пути проникновения шумеров в Месопотамию. Кроме того, исследователь анализирует иконографические источники по шумерскому костюму — скульптурные изображения шумерского периода. В. Кристиан делает вывод о близости традиционной одежды шумеров одежде населения Южной Азии — Индии и Индонезии. Существовавшим у шумеров традиции бритья лица и головы у мужчин и способам укладки волос в прически у женщин автор также находит параллели среди индийских и тибетских обычаев (в том числе этнографически засвидетельствованных). Резюмируя свои наблюдения, исследователь предлагает искать прародину шумеров в междуречье Брахмапутры и Иравади, откуда они морским путем, обогнув Индийский полуостров, достигли Южной Месопотамии.

Crawford H. Sumer and the Sumerians. Cambridge, 1991.

Хотя автор книги не поднимает напрямую вопрос об археологической идентификации шумеров и о времени их появления в Нижней Месопотамии, сам выбор начала периода Урука в качестве точки отсчета в повествовании об археологии шумеров свидетельствует о мнении Х. Кроуфорд о приходе шумеров в Месопотамию в начале периода Урук.

Englund R. K. Texts from Late Uruk period, in P. Attinger and M. Wafler (eds.), Mesopotamien: Späturuk-Zeit und Frühdynastische Zeit. Freiburg — Göttingen, 1998. P. 15-233.

На сегодняшний день самой поздней датировкой появления шумеров в Южной Месопотамии является гипотеза Р. К. Энглунда, согласно которой древнейшие клинописные тексты из слоев Урук и Джемдет Наср не имеют признаков шумероязычия и могли быть составлены дошумерским населением. Из этого предположения Р. К. Энглунд делает вывод о том, что шумеры вообще не были в эти периоды представлены в Месопотамии и появились там только с началом однозначно шумерского Раннединастического периода.

Frankfort H. The Earliest Appearance of the Sumerians // Actes du XVIIIe Congrès International des Orientalistes. Leiden, 1932a. P. 62–63.
Frankfort, H. Archaeology and the Sumerian Problem // Studies in Ancient Oriental Civilization. 4. 1932b.

Генри Фрэнкфорт предложил датировать время появления шумеров в Месопотамии началом убейдского периода и предположил, что они пришли с горных территорий Ирана. Появление в Месопотамии семитского населения Г. Фрэнкфорт отнес к периоду Урука. Эти предположения базировались в основном на выводах о преемственности традиций в искусстве и архитектуре Месопотамии с периода Убейда вплоть до Раннединастического периода и далее. Кроме того, на основе иконографических материалов урукского и раннединастического периодов Г. Фрэнкфорт высказал предположение о брахицефальности шумеров и долихоцефальности аккадцев. Поскольку накопленный к тому времени краниологический материал предоставлял крайне незначительный процент брахицефальных образцов, автор сделал из этого вывод о том, что шумеры в период Урука и Ранних династий уже не являлись доминирующим населением.

Huot J.-L. Les Sumériens: entre le Tigre et l’Euphrate. Paris, 1989.
Huot J.-L. Ubaidian Village of Lower Mesopotamia: Permanence and Evolution from Ubaid 0 to Ubaid 4, as Seen from Tell el-‘Oueili // Upon This Foundation: The Ubaid Reconsidered / E. F. Henrickson, I. Thuesen (eds.). Copenhagen, 1989. P. 19-42.
Huot J.-L. The First Farmers at Oueili // The Biblical Archaeologist. 55(4). 1992. P. 188-195.
Huot J.-L. et al. ‘Oueili, Travaux de 1985. Paris, 1991.
Huot, J.-L. et al. ‘Oueili, Travaux de 1987-1989. Paris, 1996.

До второй половины VII тыс. до н. э. в Южной Месопотамии вообще нет археологических свидетельств присутствия человека. Древнейшее поселение в этой части Месопотамии — Телль эль-‘Уэйли (Tell el-‘Oueili) в окрестностях Ларсы. Его древнейший слой получил наименование Убейд 0, т. к. он предшествует древнейшим известным слоям периода Убейд (называемым в литературе Убейд 1). Он датируется по радиоуглеродным датам второй половиной VII — началом VI тыс. до н. э. В слое Убейд 0 открыты зернохранилища и жилые строения из сырцового кирпича, все трехчастные в плане, с деревянными колоннами на кирпичных базах, поддерживавшими плоскую крышу. Площадь двух построек около 140 м, площадь третьей, большей, постройки достигает 240 м. Керамика из этой фазы — чаши, кубки на поддоне, крупные кувшины — лепная, с расписным геометрическим орнаментом в темно-коричневых и бледных серо-розовых тонах. В слое Убейд 0 найден фрагмент глиняной статуэтки с большими овальными глазами — «кофейными зернами». Слой Убейд 0 уникален по своей сути и не может быть прямо связан ни с одной из известных археологических культур Месопотамии (хотя в архитектуре и мелкой пластике прослеживаются отдельные параллели с самаррской культурой), но он сменяется уже непосредственно слоем Убейд 1, известным также по таким памятникам как Эреду, Ур и Хаджи Муххамад. Новые данные из раскопок Телль эль-‘Уэйли, предоставившие в распоряжение археологов материалы предубейдского слоя Убейд 0, дают свободу для предположений о проникновении шумеров в Южную Месопотамию именно с началом периода Убейда 1. Жители же слоя Убейд 0, демонстрирующего отдаленные параллели с самаррской культурой, могли как раз быть носителями языка (языков), оставившего дошумерский субстрат (субстраты) в шумерском языке, которые незадолго до прихода сюда шумеров сами пришли на юг Месопотамии с более северных территорий, занятых носителями самаррской культуры, или пограничных с ареалом бытования самаррской культуры, что обусловило вышеупомянутые культурные параллели.

Jastrow M. The Civilisation of Babylonia and Assyria. Philadelphia, 1915 (Reprinted in: The Sumerian Problem / T. Jones (ed.). New York, 1969. P. 62–66).

М. Ястров подчеркивал гористый характер прародины шумеров (отразившийся в традиции возведения зиккуратов и изображения божеств стоящими на вершинах гор) и предполагал возможность происхождения шумеров от населения гор к востоку и северо-востоку от Месопотамии (т. е. гор Загроса), вынужденному спуститься под давлением с севера.

Jones, T. (ed.). The Sumerian Problem. New York, 1969.

Историографическое исследование, посвященное истории возникновения и изучения Шумерской проблемы с конца XIX в. до 60-х гг. XX в.

King L. W. History of Sumer and Akkad. London, 191 (Reprinted in: The Sumerian Problem Problem / T. Jones (ed.). New York, 1969. P. 50-62).

Л. У. Кинг считал наиболее вероятной версию о восточной прародине шумеров.

Komoroczy G. Das Rätzel der sumerischen Sprache als Problem der Frühgeschichte Vorderasiens // Festschrift Lubor Matouš / B. Hruska, G. Komoróczy (eds.). Budapest, 1978 S. 225-252.

Г. Коморошци предложил в принципе снять вопрос о прародине шумеров, выразив предположение, что шумеры как этнос сложились из нескольких неродственных групп населения, пришедших на юг Месопотамии из нескольких направлений (с севера, востока), по всей вероятности, в начале периода Убейд.

Kramer S. N. New Light on the Early History of the Ancient Near East //American Journal of Archaeology. 52. 1948. P. 156–163.
Kramer S. N. The Sumerians: Their History, Culture, and Character. 1963.

Сэмюэл Крамер выдвинул в качестве основного маркера присутствия в Южной Месопотамии шумеров факт наличия письменности, отодвигая, таким образом, время появления там шумеров к периоду Урука, из слоев которого происходят древнейшие клинописные тексты. Прародину шумеров С. Крамер, считавший шумерский язык родственным урало-алтайской языковой семье, предлагал искать в районе Прикаспия, где предполагалась прародина финно-угорских народов. До шумеров, в период Убейда, Южная Месопотамия, согласно реконструкции С. Крамера, была заселена выходцами из Ирана, спустя некоторое время смешавшимися с семитским населением, приходившим в Нижнюю Месопотамию с запада, и совместно создавшими здесь древнейшую цивилизацию. Шумеры в реконструкции С. Крамера предстают стоявшими на более низкой ступени развития по сравнению с автохтонными кочевыми племенами Месопотамии, пришедшими сюда из Закавказья и Прикаспия и военным путем захватившими власть над мирной цивилизацией. Реконструкция С. Крамера до сих пор пользуется популярностью, хотя она основана, главным образом, на субъективном толковании шумерского эпоса и некорректном сопоставлении его с древнегреческим эпосом.

Lloyd S. Mounds of the Near East. Edinburgh, 1963. P. 57-64.
Safar E., Mustafa M. A., Lloyd S. Eridu. Baghdad, 1981.

Важнейшим примером последовательности и преемственности культурного развития на юге Месопотамии является доказанная археологами на основании изучения храма из Эреду преемственность между культурой Убейда и следующей за ней культурой Урука, относительно шумерского характера которой на современном этапе у большинства исследователей нет сомнений. Последовательное существование и функционирование в Эреду культового здания (храма Энки) удалось проследить на протяжении более чем десяти археологических слоев, начиная с раннеубейдского (или предубейдского) крохотной постройки размерами 3×3 м и до зиккурата конца периода Урук: здание не только на протяжении более чем полутора тысячелетий находилось на одном и том же месте, но и строилось по сходному общему плану, отличавшемуся в первую очередь масштабом, — все сменявшие друг друга храмы сооружались на платформе-террасе из необожженных кирпичей и имели прямоугольные очертания с одинаковой ориентацией по сторонам света, все постройки представляли собой прямоугольный центральный открытый двор, окруженный со всех четырех сторон рядом дополнительных помещений, имели ниши и контрфорсы.

Moortgat A. Die Entstehung der sumerischen Hochkultur. Leipzig, 1945.

Антон Моортгат на основе комплексного анализа собранного в довоенный и военный периоды материала по археологии Месопотамии и в духе миграционной теории, согласно которой смена археологических культур всегда обусловлена сменой этноса-носителя, пришел к выводу о возможности отнесения убейдской и урукской культур к разным этносам, несмотря на наличие черт преемственности между этими двумя периодами. Следовательно, приход шумеров можно связывать как с началом периода Убейда, так и с началом периода Урука. Сам А. Моортгат весьма скептически относился к перспективе решения данного вопроса. Кроме того, автор раскритиковал подход Генри Фрэнкфорта к рассмотрению шумерской скульптуры как возможного источника по палеоантропологии шумеров, подчеркивая, что изобразительный канон шумерского искусства мог быть весьма далек от реалистичности.

Nissen H. J. The Chronology of the Proto- and Early Historic Periods in Mesopotamia and Susiana // Chronologies du Proche Orient. C. N. R. S. International Symposium, Lyon, 24–28 November 1986. 2 vols. (BAR International Series 379). / O. J. Aurenche, J. Evin, F. Hours (eds). 1987. P. 608-613.
Nissen H. J. The Early History of the Ancient Near East. Chicago, 1988.
Nissen, H. J. The Early Uruk Period—A Sketch // In Between the Rivers and Over the Mountains: Archaeologica Anatolica et Mesopotamica Alba Palmieri Dedicata / M. Frangipane et al. (eds.). Rome, 1993. P. 123–131.
Nissen H. J. Geschichte Alt-Vorderasiens. München, 1999.
Nissen H. J. Uruk: Key Site of the Period and Key Site of the Problem // Artefacts of Complexity: Tracking the Uruk in the Near East. London, 2002. P. 1-16.

Х. Й. Ниссен отмечает сильный демографический взлет в период Урука, который связывается им с притоком в Южную Месопотамию нового населения, которым могли быть шумеры. Появление дошумерского населения в период Убейда, равно как и приход шумеров в начале периода Урука объясняется Ниссеном в работах 1987 и 1988 гг. предполагаемым понижением уровня моря, прежде занимавшего всю территорию Южной Месопотамии и постепенно отходившего на юг. Понижение уровня Персидского залива началось, по реконструкции Х. Й. Ниссена, еще в предубейдское время, когда оно стимулировало приход в Южную Месопотамию в небольшом количестве убейдского (нешумерского) населения, расселившегося дисперсно на освободившихся от воды повышениях рельефа. С окончательным же высвобождением от воды равнинных территорий, Южная Месопотамия была заселена шумерами. В более поздних работах (Nissen, 1999; 2002) Х. Й. Ниссен объясняет приток в Южную Месопотамию населения в начале периода Убейд (т. е. шумеров) изменениями в характере водного режима Тигра и Евфрата, вызванными похолоданием и аридизацией климата с начала IV тыс. до н. э., — течение обеих рек заметно замедлилось, что привело к образованию аллювиальных плодородных почв, прежде отсутствовавших на территории Южной Месопотамии, — это сделало данную территорию привлекательной для колонизации населением, уже знакомым с примитивным ирригационным земледелием.

Oates J. Ur and Eridu; the Prehistory // Iraq. 22. 1960. P. 32-50.
Oates D., Oates J. The Rise of Civilization (The Making of the Past). 1976.

Дж. и Д. Оутс на широком материале прослеживают континуитет архитектурных и керамических традиций Древней Месопотамии от нижних слоев Убейда до Раннединастического периода. С шумерами связывается вся линия развития материальной и духовной культуры Южной Месопотамии, начиная со слоя Убейд 1. Изменения и отклонения в ней (например, традиция вытянутого трупоположения в период Убейда, идущая вразрез с предшествующей и последующей традициями скорченного трупоположения) рассматриваются как вызванные внутренним развитием культуры этнически одного и того же населения. Ещё до открытия Телль Уэйли Д. и Дж. Оутс предсказывали возможность обнаружения в Южной Месопотамии доубейдских слоев, вероятно, связанных с дошумерским населением, представлявшим собой иной культурно-хозяйственный тип, нежели древнейшие земледельцы Месопотамии.

Oates J. Ubaid Mesopotamia Reconsidered // The Hilly Flanks and Beyond. Studies in Ancient Oriental Civilization 36 / T. Cuyler Young Jr., et al. (eds.). Chicago, 1983. P. 251–282.

Статья Джоан Оутс посвящена анализу обнаруженного на поселении Телль Уэйли доубейдского слоя Убейд 0. Дж. Оатс отмечает близость керамики из слоя Убейд 0 самаррской культуре (а именно керамике переходного типа Чога Мами — Choga Mami Transitional), а также приводит параллели отдельным керамическим фрагментам среди халафской керамики. Таким образом, оказывается, что убейдскому населению (шумерскому, по реконструкции Дж. Оутс) на территории Южной Месопотамии предшествовали отдельные группы, продвинувшиеся сюда из Северной и Средней Месопотамии.

Parrot A. Archeologie mesopotamienne. Vol. II. Paris, 1953.

На основе анализа керамического материала А. Парро выдвинул предположение о северо-западном (анатолийском) происхождении урукской культуры, а, следовательно, и шумеров как носителей этой культуры.

Potts D. T. Mesopotamian civilization: the material foundations. Ithaca, 1997.

Д. Поттс утверждает, что вопрос о прародине шумеров вообще поставлен некорректно — нужно говорить о прародинах шумеров, т. к. сложение шумеров как этноса должно было происходить уже на территории Южной Месопотамии на базе нескольких культурных традиций, проникнувших на эти территории в начале периода Убейд с разных направлений. Период накануне Убейда и в раннюю фазу Убейда являлся климатическим оптимумом в регионе, благоприятные условия которого должны были привлекать сюда охотников-собирателей из окружающих регионов. В частности, Д. Поттс связывает находки бифасиальных каменных орудий с двусторонней ретушью, обнаруженных в нижних слоях Ура, Эреду, Телло и Телль эль-‘Уэйли с охотниками Северной Аравии. Также автор подчеркивает выводы Дж. Оутс (Oates, 1983) о наличии в слое Убейд 0 на Телль эль-‘Уэйли отдельных находок самаррской и халафской керамики. И, наконец, Поттс отмечает существование на территории Хамрина и Хузестана в западном Иране памятников докерамического неолита (Телль Рихан III, Чога Банут), не связанного с северомесопотамскими традициями. Все эти три зоны (Северная Аравия и пустынные территории к западу от Южной Месопотамии, Северная Месопотамия, Западный Иран) могли быть «прародинами», населения, пришедшего накануне периода Убейд на юг Месопотамии.

Reade J. Sumerian origins // Sumerian gods and their representations / I. L. Finkel, M. J. Geller (eds.). 1997. P. 221-229.

Дж. Риде считает, что приход шумеров в Южную Месопотамию в начале периода Убейд был связан с природными изменениями: постепенным повышением (а не понижением, как это предполагалось ранее) уровня Персидского залива с XII по IV тыс. до н. э., заставившим шумеров, населявших, по его реконструкции, более южные территории, покинуть свои затопляемые земли и двинуться севернее. Таким образом, получается, что прародину шумеров нужно искать на дне Персидского залива.

Roux G. Ancient Iraq. Harmondsworth, 1966.

Пытаясь прийти к консенсусу между двумя противоположными гипотезами (о присутствии шумеров в Южной Месопотамии как минимум с периода Убейда и о приходе их туда только в период Урука), автор работы справедливо отмечает, что факт возникновения шумерской письменности в период Урука еще не означает, что до этого момента шумеры не были представлены в Южной Месопотамии, а наличие в шумерском языке нешумерских и несемитских слов не обязательно свидетельствует о существовании дошумерского субстрата — эти слова могли быть результатом этнокультурных связей шумеров с синхронными им иноэтничными группами населения. Анализируя данные, полученные исследователями керамики, автор работы подчеркивает сосуществование в древнейшей Южной Месопотамии разных культурных традиций (североиранской, северомесопотамской халафской и др.). Таким образом, шумеры могли являться композитом нескольких этнических групп, возможно, восходящих к одной большой языковой семье (ностратической?), носители которой занимали в неолитическую эпоху большую часть территории Ближнего Востока.

Speiser E. Mesopotamian Origins. Philadelphia, 1930.
Speiser E. The Beginnings of Civilisation in Mesopotamia // Journal of the American Oriental Society. 59. 1939. P. 17-31.
Speiser E. The Sumerian Problem Reviewed // Hebrew Union College Annual. 23. P. 339-355.

Генеральной идеей Э. Спайзера была гипотеза о неавтохтонности шумеров и их позднем появлении в Месопотамии. В работе 1930 г. Э. Спайзер выдвинул предположение о том, что древнейшим населением Южной Месопотамии были протоэламиты, а шумеры появились там только на рубеже IV и III тыс. до н. э.

В работе 1939 г. Э. Спайзер заявил, что определенно шумерским можно считать только поздний этап периода Урука, характеризующийся значительными изменениями в керамике и архитектуре, усилением реалистичности в скульптуре и глиптике, распространением цилиндрических печатей, возникновением письменности. Все эти изменения Спайзер предложил связывать с появлением в Южной Месопотамии шумеров.

В ревизии Шумерской проблемы 1950-51 г. Э. Спайзер учел новые на тот момент палеоантропологические и археологические данные о разнородности материалов, происходящих из разных слоев поселений Нижней и Верхней Месопотамии, и предположил, что разные археологические культуры Древней Месопотамии (хассунская, халафская, самаррская, убейдская, урукская) были созданы разными этническими группами. С шумерами он по-прежнему связывал последнюю волну мигрантов, появившихся на территории Южной Месопотамии в конце убейдского периода со стороны Персидского залива, т. е. полноценно шумерским Э. Спайзер считал только уже период Урука.

Wooley L. The Sumerians. Oxford, 1928.

Еще в 1928 г. Леонард Вулли, исходя из иконографических данных, выдвинул предположение, что шумеры могли быть индоевропейцами. Исследователь также отмечал, что традиция изображения божеств стоящими на горе (горах) могла свидетельствовать о гористом ландшафте прародины шумеров. Однако, проанализировав месопотамский и эламский керамический материал, Л. Вулли выступил против выдвинутой гипотезы об эламской прародине шумеров. Сравнивая шумерскую и хараппскую цивилизации, автор предположил возможность наличия у них единого праисточника. В вопросе о времени появления в Южной Месопотамии шумеров Л. Вулли придерживался версии о позднем их приходе — не раньше периода Урука.

Дополнительная литература:

Антонова Е. В. Месопотамия на пути к первым государствам. М., 1998.
Вулли Л. Ур халдеев. М., 1961.
Емельянов В. В. Древний Шумер. Очерки культуры. СПб., 2003.
Корниенко Т. В. Первые храмы Месопотамии. Формирование традиции культового строительства на территории Месопотамии в дописьменную эпоху. СПб., 2006.
Крамер Н. С. История начинается в Шумере. М., 1965.
Крамер Н. С. Шумеры. Первая цивилизация на Земле. М., 2002; 2010.
Ламберг-Карловски К., Саблов Дж. Древние цивилизации. Ближний Восток и Мезоамерика. М.: Н., 1992.

На верхнем фото: "мирная сторона" Урского штандарта ("Штандарта войны и мира") из царских гробниц Ура