УБЕЙДСКАЯ КУЛЬТУРА
16.06.2020

УБЕЙДСКАЯ КУЛЬТУРА

Убейдская культура предшествует началу собственно шумерской цивилизации, становлению древнейших городов и государственных образований Месопотамии. Базовые элементы шумерской цивилизации, судя по разным категориям материальных свидетельств, сформировались уже в рамках убейдской традиции. Поэтому эту эпоху иногда называют «протошумерской».

В отличие от всех предшествовавших культур Двуречья Убейд охватил всю территорию Месопотамии, распространившись первоначально из южных областей (между Эреду и Уруком) на север. Вопросы происхождения, специфики локальных вариантов убейдской культуры, ее соотношения с Хассуной, Самаррой и Халафом представляют ряд важнейших проблем культурно-исторической эволюции дописьменной Месопотамии.

Распространенная прежде теория о приходе носителей Убейда из районов соседнего Ирана (Perkins, 1949, p. 51, 74) или других областей сегодня не разделяется большинством исследователей (Breniquet, 1987, p.231; Ламберг-Карловски, Саблов, 1992, с. 108-109; Мерперт, Гуляев, 1992, с. 333; Гуляев, 1999, с. 96).

Уже в 1960-е гг. Дж. Оутс выявила в древнейшей керамике Эреду (из слоев XIX-XV) сходство с самаррской. Она предположила наличие общих истоков у этих комплексов и высказала гипотезу, что население эпохи Убейда не было гомогенным, как не был гомогенным в «историческое» время народ шумеров (Oates, 1960, p. 42; 1983, p. 254; Антонова, 1998, с. 39).

По мнению И. М. Дьяконова, именно племена самаррской группы начали последний этап освоения Месопотамии, продвинувшись дальше на юг по Тигру и Евфрату в заболоченные области Южного Двуречья. Археологические материалы свидетешльствуют, что в конце VI тыс. до н. э. территория Нижней Месопотамии была освоена уже довольно широко. «Основание древними земледельцами Нижней Месопотамии поселения на месте городища Абу-Шахрейн, на самом юге страны, означало, по существу, конец периода экстенсивного распространения земледельческой культуры. Дальше идти было некуда, дальше начинались соленые воды Персидского залива, и общественные силы были переключены на то, что современные экономисты именуют внутренними ресурсами. В результате начинается очень постепенное формирование той сложной системы ирригационного земледелия, которая явилась основой могущества и богатства исторического Шумера» (ИДВ, 1983, с. 75-76).

Исследования, открывшие культуру Убейд, проходили в межвоенный период. В 1918 г. Р. Кэмпбелл Томпсон возобновил изучение окрестностей памятников Телль эль-Мукайяр (исторический Ур) и Телль Абу Шахрейн (Эреду), начатое еще Дж. Дж. Тэйлором. Его работу в 1919 г. продолжил Г. Р. Холл, который первым провел раскопки на небольшом поселении Телль эль-‘Убейд, где зафиксировал характерную расписную керамику (Hall, 1930). В 1922-1934 гг. этот же район исследовался совместной экспедицией Британского музея и Университета Пенсильвании под руководством Л. Вулли. Раскопки 1923 и 1924 гг. на Телль эль-‘Убейде позволили Леонарду Вулли связать упомянутую керамику с «жителями тростниковых хижин» — предполагаемым доисторическим населением Шумера (Hall, Woolley, 1927) — и обозначить ее в качестве «убейдской». Фрагменты посуды того же типа, а также погребения и другие находки убейдского времени были обнаружены Л. Вулли и в Уре (Woolley, 1956; Woolley, Moorey, 1983).

Среди ранних исследований убейдских материалов важную роль сыграли работы на территории Варки (исторический Урук, библейский Эрех). В 1928 г. экспедиция Немецкого восточного общества под руководством Ю. Йордана возобновила прерванные войной исследования Урука, работы продолжались вплоть до 1939 г. В 1931 г. Ю. Йордана на посту руководителя сменил А. Нёльдеке. В ходе этих раскопок были заложены шурфы к нижним слоям округа Эанны, предоставившие убейдский материал.

В начале 1930-х гг. Северная Месопотамия стала объектом исследований британских и американских специалистов. В 1933 г. совместная экспедиция Британского института археологии в Ираке и Британского музея под руководством М. Мэллоуэна проводила раскопки памятника Телль Арпачия (Mallowan, Rose, 1935), где были открыты разнообразные свидетельства убейдского времени: постройки, погребения, обломки посуды, характерные для юга Месопотамии глиняные «гвозди», медный топор и т. д. В более ранних слоях (V–X) Телль Арпачии в четком стратиграфическом контексте были обнаружены фрагменты керамики халафского типа, а также своеобразные округлые постройки, которые археологи прозвали «толосами». Это позволило говорить о существовании в Междуречье новой культуры, хронологически предшествовавшей Убейду, — халафской. После раскопок Телль Арпачии М. Мэллоуэн обследовал целый ряд памятников в бассейне притоков Евфрата —Хабура (в верхнем течении) и Балиха. Важные сведения по халафскому и убейдскому времени дали раскопки многослойных поселений Телль Брак и Чагар Базар (Mallowan, 1936; 1937; 1947). М. Мэллоуэн провел также большую теоретическую работу, суммировав полученный материал и создав периодизацию, которая не потеряла своего значения до наших дней.

В 1927, 1931 и 1932 гг. совместная экспедиция Университета Пенсильвании и Американского института восточных исследований под руководством Э. А. Спейсера провела масштабные раскопки памятника Тепе Гавра; основное внимание уделялось урукскому периоду и исторической эпохе. В более ранних слоях был выявлен материал халафского и убейдского времени, в том числе жилые кварталы и неординарные постройки. Результаты раскопок по этим периодам содержатся в отчете под авторством А. Тоблера (Tobler, 1950).

В 1940 и 1941 гг. экспедиция под руководством британского археолога С. Ллойда провела раскопки Телля Укайр в Южной Месопотамии, нижние горизонты которого содержали убейдский материал (Lloyd, Safar, 1943).

С 1947 г. англо-икракская экспедиция под руководством С. Ллойда и Ф. Сафара начала раскопки в Эреду (Lloyd, Safar, 1948; Safar, 1950; Safar et al., 1981), где были достигнуты слои со «стандартной» убейдской керамикой, а затем и еще более ранние, соотносимые с фазой Хаджи Мухаммад и, наконец, самые древние горизонты с новым типом посуды, обозначенным как «керамика Эреду». Эти исследования дали неоценимый материал в виде остатков архитектуры, погребений, мелкой пластики и других артефактов.

С 1950-х — 1960-х гг. началось систематическое изучение археологических памятников Ирака, в том числе убейдских. Этот благоприятный для развития месопотамской археологии период продолжался до начала ирако-иранской войны, т. е. до 1980-х гг., после чего политическая обстановка в стране стала и остается крайне напряженной.

В 1954 г. немецкая экспедиция возобновила раскопки Урука, которые продолжались с перерывом до 1990 г. При обследовании района Куллаба были открыты позднеубейдские постройки неординарного характера, названные храмами (Schmidt, 1974).

Французская экспедиция под руководством Ж.-К. Маргерона, а затем Ж.-Л. Юо возобновила раскопки Ларсы, давшие некоторый материал по убейдскому времени. При исследовании близлежащего памятника Телль эль-‘Уэйли неожиданно были открыты слои, хронологически предшествующие нижним горизонтам Эреду. Эта новая фаза была обозначена как Убейд 0.

С 1969 г. на севере Ирака начала работу советская экспедиция Института археологии АН СССР под руководством Р. М. Мунчаева. В ходе ее деятельности были проведены важные исследования на группе памятников Ярым-тепе (I, II и III), где исследовались слои хассунского, халафского и убейдского времени.

Во время международных спасательных работ перед строительством дамбы на р. Дияла были получены ценнейшие сведения об убейдской культуре, чему особенно способствовали раскопки на памятниках Телль Абада, Телль Рашид, Телль Мазхур и некоторых других.

После дестабилизации политической ситуации в Ираке исследования на этой территории значительно сократились. Многие экспедиции (в том числе российская) перенесли свою деятельность на территории соседних государств. Раскопки, ведущиеся в последние десятилетия на таких памятниках как Ханидждаль Восточный, Телль Лейлан, Телль Зияда, Телль Хазна, Телль Табан, Машнака, Телль эль-‘Абр, Косак Шамали, Домуз-тепе позволили существенно скорректировать знания о североубейдской и халафской традиции, а также культурной эволюции этого региона в целом.

Хронологические и региональные различия в убейдской культуре продолжают уточняться. Для выделения этапов рассматриваемой культуры широко признанной является схема из четырех фаз, подробно разработанная Дж. Оутс, взявшей за основу стратиграфическую последовательность убейдских слоев Эреду (Oates, 1960: 33):

  • Убейд 1 / Эреду — Уровни XIX-XV — конец VI тыс. до н. .

  • Убейд 2 / Хаджи Мухаммад — Уровни XIV-XII — начало V тыс. до н. э.

  • Убейд 3 / Убейд — Уровни XII-VIII — середина V тыс. до н. э.

  • Убейд 4 / поздний Убейд — Уровни VII-VI — конец V — первая половина IV тыс. до н. э. (для севера — IV тыс. до н. э.)

После открытий на Телль эль-‘Уэйли слоев, хронологически предшествующих Эреду, периодизация была дополнена фазой Уэйли (Убейд 0). Кроме того, в публикациях можно встретить ссылки на фазу Убейд 5 или финальный Убейд (terminal Ubaid), которую часто выделяют в слоях Телль эль-‘Уэйли, исторического Ура, поселения Телль Мазхур и на памятниках аравийского побережья Персидского залива (Crawford, 2005; Carter, 2006: 58).

Одной из особенностей фазы Убейд 1 (Эреду) является появление нового типа керамики. Керамика времени Эреду монохромная, как правило, коричневого цвета. Роспись представлена достаточно простым геометрическим орнаментом, например, из параллельных линий. Анализ обнаруженных фрагментов позволяет говорить о локальных вариациях культуры Эреду. Образцы с различных поселений порой имеют черты определенного своеобразия. Например, в хамринском регионе заметно влияние самаррских традиций (Oates, 1968: 8-9).

На территории Нижней Месопотамии к памятникам периода Убейд 2 можно отнести такие поселения как Абу Шахрейн (слои XIV-XII), Кал’ат Хаджи Мухаммад (Ziegler 1953), Телль эль-Мукайяр (Woolley 1956; Woolley, Moorey 1983), Рас эль-‘Амия (Stronach 1961), Телль эль-‘Уэйли (Huot et al., 1978, 1983, 1987, 1991; Huot, 1987, 1989, 1996). В хамринском регионе к этому периоду относятся Телль Абада (Jasim, 1981), Телль Рашид (Jasim, 1983), Чога Мами (Oates, 1968, p. 8-10), Серик (Oates, 1968, p.8-10, fig. 32). Большинство находок представлено фрагментами керамики, сведения об архитектуре происходят лишь из бассейна Диялы.

Наиболее заметной чертой данной эпохи стала интенсификация керамического производства. Изделия имеют следы некоторой стандартизации, по всей видимости, они уже зачастую производились в специализированных мастерских (Jasim, 1981, p. 102; 1983, p. 103). Фрагменты глиняной посуды этого времени обнаружены на более обширной территории и в большем количестве. Появляется керамика нового типа — «Хаджи Мухаммад» — с характерным плетеным орнаментом (Ziegler, 1953). Изделия имеют темно-коричневый цвет, порой с зеленоватым оттенком (вследствие переобжига). На поверхность тонким слоем наносили роспись черной, черно-фиолетовой или коричневой краской. Помимо геометрических, появляются и натуралистичные мотивы, обычно растительного характера — листья, розетки и т. д.

Массовое изготовление глиняной посуды, очевидно, имело расчет на импорт. Естественными потребителями этой продукции были соседние бескерамические коллективы, в том числе общества Сирийской пустыни, Руб эль-Хали и побережья Персидского залива. Не случайно и появление в это время первых образцов нижнемесопотамской керамики на памятниках Восточной Аравии (Oates, 1976, p. 22).

Прибрежный характер большинства памятников с находками данной керамики позволяет считать, что характер обменных/торговых связей был, в основном, морским (Oates et al., 1977, p. 233). Для каботажной транспортировки грузов использовались достаточно простые по своей конструкции лодки из плетеного тростника, которые обмазывали битумом для водонепроницаемости. В Нижней Месопотамии неоднократно встречались изображения этого типа судна, равно как и его фрагменты. При раскопках памятника эс-Сабия (или H3) на территории Кувейта в слоях, ассоциированных с керамикой переходного периода от Хаджи Мухаммада к Убейду 3, была обнаружена глиняная модель лодки, очевидно, воспроизводившая указанный тип судна (Carter, 2006). Это дополнительное подтверждение в пользу тесных обменных связей между Двуречьем и Аравией в указанное время.

В целом, керамика, соотносимая с фазой Хаджи Мухаммад, имела широкое распространение, покрывая значительную территорию от бассейна Диялы до юга современной Саудовской Аравии (Oates, 1976, p. 22). Анализ находок с эс-Сабии позволил установить, что наибольшим спросом у местных коллективов пользовались достаточно простые по форме изделия типа чаш (81% от всего объема находок) (Carter, 2006, p. 59, fig. 6).

Имел место обмен керамикой и с более северными территориями, в том числе c Междуречьем. На это указывает обнаружение образцов типа Хаджи Мухаммад на Телль Браке (Oates, Oates, 1976, p. 56).

«Классический» Убейд, по-видимому, сформировался к последней трети V тыс. до н. э. на основе культурных традиций первых поселенцев Южного Двуречья (памятники типа Эреду — Хаджи Мухаммад) с привнесением из северных областей технологии выращивания злаковых. В дальнейшем наблюдается численный рост и экспансия носителей убейдской культуры в северном направлении, что в целом оказало сильное влияние на развитие северной области региона, в частности, привело к исчезновению халафской культуры.

Северный вариант убейдской культуры отличается немалым своеобразием. Хотя на севере и возводились типичные для Убейда постройки трехчастного плана, здесь центральное помещение нередко имеет крестообразную (Т-образную) форму, что дает возможность исследователям проводить параллели с самарскими традициями строительства, выявленными на Телль эс-Саване. Специфичны некоторые орнаментальные композиции и мотивы на сосудах, вероятно, генетически связанные с халафской традицией. Отличием служит и многочисленность печатей-штампов, которые на юге в этот период практически не встречаются. В русле халафской традиции продолжает развиваться и антропоморфная скульптура. На основании этих и других особенностей материальной культуры К. Бренике пришла к заключению, что в конце V — начале IV тыс. до н. э. происходила ненасильственная ассимиляция халафского населения носителями убейдской культуры с параллельной адаптацией убейдской культуры к местным традициям (Breniquet, 1987; также см.: Амиров, 1994, с. 14-15; 2000, с. 42-43).

Важно подчеркнуть, что именно с убейдского времени впервые в месопотамской истории на севере и на юге региона распространяется единая культурная традиция. И если раньше центр культурного развития находился в северных районах Месопотамии и в прилегающих к ним горных и предгорных территориях (Тавр, Загрос, Синджар), то теперь ситуация меняется. С начала IV тыс. до н. э. тон все больше задают южные области, где сначала Убейд, а потом Урук определяют наиболее прогрессивные и яркие направления развития общества.


Библиография

Отчеты о раскопках и публикации материалов основных памятников культуры Убейд

Телль эль-‘Уэйли

  • Huot J.-L. Un village de Basse-Mesopotamie: Tell el ’Oueili a l’Obeid 4 // Préhistoire de la Mésopotamie. La Mésopotamie Prehistorique et l’exploration récent du djebel Hamrin. Colloque international du CNRS. Paris, 17-18 décembre 1984.  P., 1987.

  • Huot J.-L. Ubaidian village of Lower Mesopotamia: Permanence and evolution from Ubaid 0 to Ubaid 4, as seen from Tell el-‘Oueili" // Upon This Foundation: The Ubaid Reconsidered / Eds. E. F. Henrickson, I. Thuesen. Copenhagen, 1989. P. 19-42.

  • Huot J.-L. The First Farmers at ‘Oueili // Biblical Archaeologist. 1992. Vol. 55. P. 188-195.

  • Huot J.-L. ‘Oueili. Travaux de 1987 et 1989. P., 1996.

  • Huot J.-L. ’Oueili, Tell el- // The Oxford Encyclopedia of Archaeology in the Near East / Eds. E. M. Meyers, et al. 5 vols. Vol. 4.  N. Y., 1997. P. 191-194.

  • Huot J.-L., Vallet R. Les habitations a salles hypostyles d’époque Obeid 0 de Tell el’Oueili // Palélorient.  1990. Vol. 16/1.  P. 125-130.

  • Huot J.-L., Forest J.-D., Seigne J. Larsa. Rapport préliminaire sur la septième campagne à Larsa et la première campagne à Tell el-’Oueli (1976) // Syria.  1978. Tome 55, fascicule 3-4.  P. 183-223.

  • Huot et al. 1983 — Larsa (8eme et 9eme campagnes, 1978 et 1981) et ‘Oueili (2eme et 3 eme campagnes 1978 et 1981): Rapport préliminaire. P., 1983.

  • Huot et al. 1987 — Larsa (102 campagne, 1983) et ‘Oueili (4e campagne, 1983): Rapport préliminaire. P., 1987.

  • Huot et al. 1991 — ’Oueili, travax de 1985. P., 1991.

После открытия в 1970-х гг. на Телль эль-‘Уэйли слоев, хронологически предшествующих Эреду, периодизация Убейда из 4-х фаз, предложенная Дж. Оутс, была дополнена фазой Уэйли (или Убейд 0). Во время раскопок Телль эль-‘Уэйли, расположенного на небольшой возвышенности недалеко от Телль эс-Сенкере (историческая Ларса), были обнаружены древнейшие на юге Месопотамии следы присутствия оседлых земледельческих коллективов (Huot et al., 1978, 1983, 1987, 1991; Huot, 1987, 1989, 1992, 1996). Время основания поселения неизвестно. Из-за кризиса в Персидском заливе раскопки были прерваны. Всего на памятнике выделено 6 этапов функционирования, разделенных периодами запустения. Поселение на Телль эль-‘Уэйли просуществовало до позднеурукского времени, после чего жители покинули его, возможно, переселившись в Ларсу.

На ранних этапах своего существования поселение Телль эль-‘Уэйли, представляло собой небольшую колонию, вероятно, выходцев из северных районов. На это указывают достаточно совершенные технологии строительства, аккуратная, строгая планировка домов, использование ирригации, без которой полноценное земледелие в этих краях было бы невозможно. Основу существования обитателей Телль эль-‘Уэйли составляло земледелие и скотоводство. Выращивали в основном шестирядный ячмень, а также пшеницу. Среди домашних животных предпочтение отдавалось крупному рогатому скоту и свиньям, в меньшей степени — козам и овцам.

Сохранились остатки архитектуры, керамика, следы хозяйственной деятельности (каменные мотыги, каменные сосуды, терракотовые серпы и пр.). На Телль эль-‘Уэйли найдено несколько печатей-штампов. Среди прочих находок можно отметить образцы мелкой пластики, в том числе антропоморфные статуэтки и глиняные украшения. В мелкой пластике, также как в керамике и архитектуре, прослеживаются связи с самаррской культурой. Погребений на Телль эль-‘Уэйли не обнаружено.


Абу Шахрейн (Эреду)

  • Lloyd S., Safar F. Eridu. A Preliminary Communications on the Second Season’s Excavations 1947 — 1948 // Sumer.  1948.  Vol. 4.  № 2.  P. 115-127.

  • Safar F. Eridu: A Preliminary Report on the Third Season’s Excavation // Sumer. 1950. Vol. 16. P. 27-38.

  • Safar F., Ali Mustafa M., Lloyd S. Eridu.  Baghdad, 1981.

  • Ллойд С. Археология Месопотамии.  М.,1984. С. 46-52.

Из сообщений клинописных текстов известно, что Эреду являлся одним из наиболее почитаемых и священных городов Месопотамии. Сами шумеры считали его древнейшим своим поселением. Здесь находилась земная резиденция бога Энки — повелителя несущих плодородие пресных вод и одного из главных божеств шумерского пантеона.

Раскопки на Абу Шахрейне, расположенном примерно в 22 км к югу от г. Насирия в Ираке, были начаты в 1947 г. Ф. Сафаром и С. Ллойдом по заданию Иракского Департамента Древностей. Остатки Эреду представляет собой хаотическое скопление низких искусственных холмов и песчаных дюн. В западной части телля (кв. F-6/7) возвышаются остатки величественного зиккурата — ступенчатой башни из сырцового кирпича, сооруженной, как указывают кирпичи с клинописными посвящениями, правителями Третьей династии Ура в конце III тыс. до н. э. Размеры зиккурата составляют 61,8 на 46,5 м, его руины возвышаются на 9,5 м. По своей форме и размерам он сопоставим с зиккуратом Ур-Намму в Уре (Safar et al., 1981, p. 60-65).

Верхний храм зиккурата располагался на много раз надстраивавшейся и укреплявшейся платформе, которая включала в себя остатки предшествовавших культовых строений, возводившихся, согласно религиозной шумерской традиции, на одном и том же месте в течение многих столетий, начиная со времен основания Эреду. Определено, что в этой последовательности Храмы I-V функционировали в раннединастическую и урукскую эпоху. Обнаруженные же под ними сооружения датируются периодом Убейд 4-1. Комплекс этих археологических материалов подробно опубликован в специальной монографии (Safar et al., 1981). Он отражает развитие важнейшего центра древнемесопотамской истории от дошумерских времен к становлению города-государства.

Убейдские слои Эреду исследовались не только под зиккуратом, но и в жилых районах поселения («Hut Sounding»). Здесь, как и в «Hut Sounding» убейдского времени Ура, Убейда и Хаджи Мухаммада, были обнаружены лишь остатки тростниковых хижин и фрагментарные свидетельства нерегулярных прямоугольных построек из сырцового кирпича.

Кроме того, в Эреду к юго-западу от храмового комплекса, примерно в 50 м от окружавшей его каменной стены был выявлен могильник с примерно 1000 захоронений позднеубейдского времени (первая половина IV тыс. до н. э.), из которых было раскопано около 200. Захоронения производились в прямоугольных ямах, стены которых облицовывались кирпичом-сырцом. Местоположение могил было, по-видимому, как-то обозначено на поверхности, так как последующие погребения часто совершались в тех же ямах. Иногда поперек могилы хозяина клали тело его собаки (Safar, 1950, p. 27, 29-31; Safar et al., 1981; Ллойд, 1984, с. 46, 49-50).


Варка (Урук)

  • Schmidt J. Zwei Tempel der Obēd-Zeit in Uruk // BM.  1974. Bd. 7.  S. 173-178.

Предполагается, что исторический Урук (современная Варка) вырос из нескольких слившихся поселений: собственно Урука, Эанны и Куллабы. Убейдские материалы были обнаружены при шурфовке на территории Эанны, однако на сегодняшний день Урук убейдского времени более известен по публикациям раскопок Куллабы.

Материалы храмового комплекса Куллаба в Уруке, где несколько шурфов в районе Каменного здания (северо-западная часть зиккурата Ану) достигли позднеубейдских уровней, показывают близкие параллели культовых сооружений убейдского времени с постройками в Эреду. На данном участке были вскрыты остатки двух последовательно функционировавших на одном и том же месте монументальных строений. Авторы раскопок интерпретировали их как храмы.

Керамическая коллекция показывает, что культовые сооружения Урука являлись современниками Храмов VII-VI в Эреду. К сожалению, уходящий в убейдские слои памятника фундамент Каменного здания существенно нарушил общую последовательность убейдских слоев на этом участке. Установлено, тем не менее, что Храм 1 в дальнейшем перестраивался, a еще позднее остатки последовательно функционировавших здесь культовых сооружений были включены в террасу зиккурата Ану (Schmidt, 1974, р. 182; Oates, 1983, p. 251; Oates, 1987, p. 382). В Уруке, также как и в Эреду, преемственность религиозной архитектурной традиции наблюдается не только в передаче основных характеристик от древнейших культовых построек к храмовым сооружениям более позднего времени, но и в выборе места для их возведения. Расположение в особом районе поселения, строительство платформы, трехчастный план сооружений, символическое украшение их стен пилястрами и нишами, наличие «алтарей» и подиума на центральной оси залов, специальные устройства для жертвоприношений путем сожжения, строгая симметрия храмов Урука сближают их с синхронными им по времени функционирования храмами позднеубейдского периода в Эреду.


Ур

  • Woolley C. L. Ur Excavations. Vol. 4. The Early Periods.  L., Philadelphia, 1956.

В илистых отложениях в районе Ура было открыто 49 захоронений эпохи «классического» Убейда, из которых лишь 18 сохранились относительно хорошо. Умершие покоились в вытянутом положении в прямоугольных ямах, дно которых было выложено битыми черепками. Л. Вулли отмечает, что археологам не удалось собрать из этих фрагментов ни одного целого сосуда, а, следовательно, они не связаны с «ритуалом разбивания» (p. 19-20). Ориентировка погребений произвольная, бедра покойных слегка раздвинуты, кисти покоятся на тазовых костях. Пол погребенных установить не удалось. Два костяка имели следы красного пигмента в верхней части туловища. В изголовье одного индивида из урских захоронений находился комок красной гематитовой краски. Помимо одиночных погребений были открыты и совместные могилы, часто из фрагментов костяков, в том числе черепов (p. 19-20). Инвентарь обычно был представлен сосудами — как целыми, так и разбитыми. Дары оставляли у ног и/или головы. В некоторых случаях были обнаружены женские статуэтки, которые порой вкладывали в руку.


Тепе Гавра

  • Tobler A. J. Excavations at Tepe Gawra, vol. 2.  Philadelphia, 1950.

Тепе Гавра — хорошо изученный памятник убейдской культуры на севере Месопотамии, предоставивший значительную информацию об архитектуре и поселенческой структуре того времени, вполне соотносимую с материалами Южного Двуречья (Убейд III-IV). Первоначальная высота этого телля достигала 18 м. Его раскопки, открывшие остатки многослойного поселения, проводились в 1930-х гг. Развитие северного варианта убейдской культуры удалось проследить на протяжении периода, представленного не менее чем восемью строительными горизонтами — с XII по XIX (счёт сверху вниз). Материалы данных слоев Тепе Гавры были подробно опубликованы во втором томе специального издания.

Выдающимся сооружением XII уровня является большая трехчастная конструкция (12,30 на 11.75 м), ориентированная углами по сторонам света, центральное помещение которой за цвет обмазки, покрывавшей его стены, получило название Белой комнаты. Белая комната занимала половину от общей площади всего строения. Юго-восточная часть здания на определенном этапе его существования перестраивалась, что в некоторой степени нарушило обычную для подобных сооружений симметрию плана.

С юго-западной стороны от строения находился большой открытый двор, к которому примыкали тесно расположенные дома, улица и переулки. Три входа в здание вели со стороны открытого пространства. Два из них находились в юго-западной стене Белой комнаты, один — в юго-западной стене примыкающей к ней комнаты № 37. Помимо названных входов, в центральный зал конструкции вели еще 4 дверных проема, расположенные попарно друг напротив друга в боковых (длинных) стенах этого помещения. В северо-восточной (короткой) стене Белой комнаты выявлены одинаково удаленные от центральной оси две идентичные ниши шириной 60 см и глубиной 25 см, расположение которых точно соответствовало расположению входов в здание, находившихся на противоположной юго-западной стороне. Таким образом, в каждой стене Белой комнаты было сделано по два входных отверстия (в случае с северо-восточной стороной — две ниши), которые были симметричны по отношению друг к другу и точно соответствовали размерами и местом своего расположения находящимся напротив них проемам. Для Белой комнаты, архитектурно выделенной и наиболее значимой частью помещения являлась северо-восточная (противоположная входу) сторона. Помимо выявленных здесь ниш, именно к северо-восточной стене Белой комнаты примыкала построенная из глиняных кирпичей скамья, начинавшаяся в восточном углу помещения. Ее высота составляла 35 см, длина 3,5 м. Авторы раскопок отмечают, что многочисленные погребения находились как под полами рассматриваемого здания, так и на примыкающей к нему территории. В заполнении постройки были обнаружены многочисленные фрагменты глиняной посуды, оттиски печатей, обсидиановые орудия, каменная чаша, пряслица, топоры-тесла и другие предметы. В северном углу примыкавшего с северной стороны к Белой комнате вспомогательного помещения находился очаг.

Любопытно, что приблизительно в 10 м юго-восточнее от постройки с Белой комнатой находилось очень похожее на него своим устройством и ориентацией, но меньшее по размерам здание, которое также на протяжении истории своего функционирования претерпело ряд перестроек. В северо-восточной стене центрального зала этого трехчастного строения были сделаны две симметричные ниши, с юго-западной стороны от него находился открытый двор. Под полами строения было обнаружено несколько могил. Заполнение аналогично выявленному в доме с Белой комнатой.

Учитывая размеры, ориентацию, формальный план и конструктивные особенности рассмотренных сооружений XII уровня А. Тоблер полагал, что они являлись постройками общественного значения, светскими по своему характеру (p. 27-28).

Интересен инвентарь убейдских захоронений Тепе Гавры. В частности, в одном из погребений XVIII слоя умершего сопровождали четыре мраморных сосуда, каменная «палетка», обсидиановая пластина, расписной кувшин и подвеска из серпентина (Tobler, 1950, p. 121). В могиле XVII горизонта наряду с керамикой, каменными сосудом и палеткой были обнаружены свидетельства ремесленного производства — несколько отщепов, плоские камни, зуб животного (Tobler, 1950, p. 115). Наконец, еще в одном захоронении находились 34 глиняные конусовидные фишки (токена) и раковина морского моллюска (Tobler, 1950, p. 116).

Наиболее яркие находки печатей связаны с позднеубейдскими слоями Тепе Гавры. Большинство образцов североубейдских печатей относится к слоям XIII–XII.

В качестве примера североубедской мелкой пластики можно привести найденную на Тепе Гавре сидячую женскую статуэтку с подчеркнутой грудью и нанесенными на тело линиями (p.163-165, pl. LXXXI). В целом, пластика достаточно груба, уровень и манера ее изготовления близки к халафским. Распространены уже традиционные зооморфные изображения быков и баранов, иногда такие статуэтки клали в детские погребения (p. 165-167).


Телль Абада

  • Jasim S. A. Excavation at Tell Abada, Iraq // Paléorient.  1981.  Vol. 7/2.  P. 101-104.

  • Jasim S. A. Excavations at Tell Abada: a Preliminary Report // Iraq. 1983. Vol. XLV.  P. 165-186.

  • Jasim S. A. Structure and Function in an ‘Ubaid Village // Upon this Foundation. — The ‘Ubaid reconsidered. Preceedings from the ‘Ubaid symposium Elsinore. May 30-th — June 1-st 1988. Copenhagen, 1989.  P. 78-90.

  • Jasim S. A., Oates J. Early Tokens and Tablets in Mesopotamia: New Information from Tell Abada and Tell Brak // WA.  1986.  Vol. 17.  № 3.  P. 348-362.

Значительное увеличение наших знаний об убейдском времени явилось важным итогом крупномасштабных археологических исследований в районе среднего течения р. Диялы, которые проводились в конце 1970-х гг. в связи с предстоящим строительством плотины. Тогда на площади 400 кв. км было раскопано около десятка убейдских поселений. Функционирование многих из них было недолговечным, что вызвало трудности при их датировке, но дало возможность проведения раскопок в большем объеме, чем планировалось первоначально. Подавляющее большинство памятников, исследовавшихся в рамках Хамринского проекта, датируется эпохой Убейд 2-4.

Наиболее информативные материалы были получены с памятника Телль Абада, который до начала раскопок представлял собой овальный по форме холм, площадью приблизительно 190 на 150 м и высотой 3,5 м. Было исследовано более 80% основной площади телля. На памятнике было выявлено 3 уровня убейдской эпохи (счет сверху вниз; толщина культурного слоя — около 6 м).

Самый ранний строительный горизонт (III) относится к переходному периоду от Самарры к Убейду и по времени соответствует Убейду 1 или раннему Убейду 2. Здесь были выявлены две многокомнатные прямоугольные в плане постройки, под полами которых было обнаружено несколько детских захоронений. Одна из построек являлась ранним вариантом трехчастного здания.

Два последующих уровня (II и I) Телль Абады, отделенные от древнейшего слоя 50-70 см ненасыщенной культурными остатками почвы, составили две фазы одного строительного горизонта, принадлежащего к периоду позднего Убейда 2 — ранней стадии Убейда 3. Из архитектурных остатков памятника лучше других сохранились конструкции слоя II, большинство из которых были перестроены в уровне I (Jasim, 1983, p. 167-170, fig. 1-3; Oates, 1983, p. 252-254, fig. 1).

Наряду с Тепе Гаврой Телль Абада предоставляет редкую возможность увидеть большую часть плана существовавшего здесь в первой половине V тыс. до н. э. убейдского поселения. В слое II было исследовано 10 хорошо спроектированных многокомнатных структур, разделенных улицами и узкими переулками. Данная территория составляла основную часть площади поселка. Строение I по составу заполнения и особенностям конструкции определяется авторами раскопок как хозяйственное. Большинство построек, судя по заполнению, жилого характера, трехчастные в плане и имеют в центральной зоне конструкций Т-образные внутренние дворы (возможно, закрытые помещения). Расположение домов показывает определенную систему общей планировки и организации жизни на поселении.

В центральной части поселения было выявлено неординарное сооружение — Строение А, явно отличное от всех остальных раскопанных на памятнике построек. Оно имело наибольшие размеры — 20 на 12 м, с северо-восточной внешней стороны поселения к нему примыкала огороженная двойной стеной широкая площадь. В центральной части двойная ограда укреплялась дополнительно еще одним отрезком стены. Внешние стены самого здания со всех четырех сторон были украшены регулярно выступающими прямоугольными пилястрами. Внутренний план конструкции включает сложную систему комнат, ядром которой являлись три более широких, вытянутых и параллельных по отношению друг к другу помещения. По бокам от них располагались вспомогательные камеры. Центральный зал на позднем этапе функционирования Строения А был разделен на две части поперечной стеной. Зафиксированы и иные позднейшие перестройки. В уровне I с юго-восточной стороны от комплекса появился выделенный стеной участок с большими круглыми в плане куполообразными печами (Jasim, 1983, p. 173, fig. 7-8, 11; 1989, р. 83-89, fig. 10-12).

Авторы раскопок отмечают, что помимо образцов керамики, найденных в одной из восточных комнат Строения А, никаких других бытовых остатков там обнаружено не было. В различных местах западной части этого неординарного строения были обнаружены выразительные наборы разнообразных по форме и размеру глиняных фишек (токенов), помещенные группами (от 4 до 16 объектов) в глиняные сосуды. Некоторые из фишек сохранили на своей поверхности следы вырезанных отметок (до 12 зарубок). Сосуды, в которые были помещены фишки, различны по форме, размерам и стилю исполнения. Всего было найдено около 90 фишек. Нигде более наборы фишек на поселении не зафиксированы (Jasim, Oates, 1986, p. 352-355). В Строении А, кроме того, были обнаружены весьма редкие для Телль Абады мраморные сосуды и 4 (из 6 выявленных на памятнике) мраморных навершия булав. Под полами Строения А оказалось большое количество детских захоронений, чаще всего располагавшихся в глиняных кувшинах. Число этих погребений — более 63 — превосходит общее количество всех убейдских захоронений, найденных в других местах на памятнике. По мнению С. А. Джасима и Дж. Оутс, данные свидетельства могут быть связаны с вышеотмеченными наборами фишек и указывают на наличие у Строения А определенных культовых функций (Jasim, 1983, p. 173, 181; 1989, p. 80, fig. 1; Jasim, Oates, 1986, p. 355).


Ярым Тепе III

  • Merpert N. Y., Munchaev R. M. Yarim Tepe III: The Ubaid Levels // Early Stages in the Evolution of Mesopotamian Civilization: Soviet Excavations in Northern Iraq / N. Yoffee, J. J. Clark. Tucson, 1993.  P. 225-240.

Наиболее полное издание убейдских материалов, полученных советской экспедицией в ходе раскопок небольшого поселения убейдского времени Ярым Тепе III (Северный Ирак).


Изучение отдельных проблем в развитии Убейда

  • Антонова Е. В. Антропоморфная скульптура древних земледельцев Передней и Средней Азии.  М., 1977.

  • Антонова Е. В. Представления обитателей Двуречья о назначении людей и глиптика конца VI — первой половины III тыс. до н. э. // Вестник древней истории. 1983. № 4.  С. 88-96.

  • Антонова Е. В. Очерки культуры земледельцев Передней и Средней Азии. Опыт реконструкции мировосприятия. М., 1984.

  • Антонова Е. В. Обряды и верования первобытных земледельцев Востока.  М., 1990.

  • Антонова Е. В. Антропоморфный персонаж на печатях Ирана и Месопотамии // Вестник древней истории.  1991.  № 2.  С. 3-17.

  • Антонова Е. В. Признаки высокого социального статуса в Месопотамии V-IV тыс. до н. э. // Вестник древней истории. 1998.  № 3. С. 3-15.

Е. В. Антонова исследует вопросы мировосприятия, верований, социального статуса древнейших земледельцев Передней Азии, в т. ч. Месопотамии убейдского времени. Анализу подвергаются глиптика, погребальные комплексы, антропоморфная скульптура и другие виды источников.

Статуэтки убейдской культуры обычно представлены женскими изображениями, но встречаются и мужские (Антонова, 1977, с. 56-57; 1990: 145-147). Как правило, руки сложены на животе, гораздо реже — вытянуты вперед. Интересная деталь: мужские изображения иногда держали в руках некое подобие жезла/булавы, женские — ребенка.

Декорирование кругами, зигзагами, прямыми и волнистыми линиями, а также форма глаз обнаруживают сходство с самаррской культурой. Кроме того, сохраняется традиционная для местных культур связь с плодородием, благополучием людей. К общемесопотамской традиции относится и наличие характерного головного убора. Лицевые части статуэток напоминают морды овец, рептилий, амфибий или даже птиц.

Убейдские статуэтки демонстрируют нехарактерный для Месопотамии прошлых периодов облик: широкие плечи, узкие бедра, в некоторых случаях — положение рук, отсутствует преувеличение признаков пола, верхняя часть тела перегружена налепами или рисованными изображениями, абсолютно преобладает «стоячая» разновидность; вероятно, изделия могли быть двуполыми (Антонова, 1990, с. 146-147).

Эпоху Убейда Е. В. Антонова рассматривает как динамично развивающуюся, переходную к сложным обществам в истории Месопотамии, что, помимо прочего, фиксируется преобладанием «стоячих» скульптурных изображений в антропоморфной пластике по сравнению с доминированием «сидячих» статуэток предшествовавшего времени (Антонова, 1998, с. 72).


  • Антонова Е. В. Месопотамия на пути к первым государствам.  М., 1998.  С. 37-72.

Монография посвящена социальному развитию Месопотамии конца VI-III тыс. до н. э. Исследуется содержащаяся в археологических остатках информация о хозяйстве, обмене, структуре поселений, организации обществ, которую для убейдского времени Е. В. Антонова определяет как вождество (с. 71). Автор считает, что именно в убейдский период начали складываться тесные отношения между разными по происхождению общностями, которые привели позднее к сложению государства «черноголовых» (с. 71).

В свете последних исследований процесс заселения юга Месопотамии представляется как сложный и многокомпонентный, хотя отдельные детали его пока остаются неясными. Е. В. Антонова считает весьма вероятным устремление в этот район носителей самаррской, а также, возможно, и халафской культур. Не исключено, что и до их прихода в неолитическое время здесь обитали рыболовы и собиратели. Таким образом, уже в предубейдский период в Нижней Месопотамии могли сосуществовать разные по своему происхождению общины, отличавшиеся как материальной культурой, так и языком и этническим составом (с. 40).


  • Корниенко Т. В. Культовое строительство Южной Месопотамии убейдского времени (по материалам Эреду и Урука) // Вестник древней истории.  2006. № 2.  С. 3-23.

  • Корниенко Т. В. Культовые постройки Тепе Гавры в период Убейд // Археологические вести.  2006.  № 13.  С. 57-68.

  • Корниенко Т. В. Первые храмы Месопотамии. Формирование традиций культового строительства на территории Месопотамии в дописьменную эпоху.  СПб., 2006.  С. 132-173.

В данных статьях и Главе 3 указанной монографии рассматриваются вопросы распространения и основных этапов развития убейдской культуры, а также анализируются археологические материалы функционировавших в убейдское время общественных построек культового назначения, исследованных в ходе раскопок Абу Шахрейна, Варки, Тепе Гавры и памятников Хамринского бассейна, прежде всего, Телль Абады. Автор приходит к выводу, что в конце убейдского периода архитектура, как и другие категории материальной культуры, достигла определенной степени стандартизации на всей территории Месопотамии. Отмечается, что, несмотря на использование трехчастного типа планировки при сооружении жилых домов и храмов на поселениях убейдского времени, отличия между этими видами строений весьма существенны. Конструктивные детали культовых зданий тщательно продуманы и включают в себя символическое украшение стен регулярно чередующимися выступами и нишами. Как правило, они имеют специальные возвышения, устройства и/или места для жертвоприношений, находящиеся на центральной оси зала, иногда ниши и/или примыкающие к стенам глиняные скамьи. Общий план таких сооружений симметричен. Центральное помещение занимает заметно большее пространство от общей площади постройки, чем в жилых домах. Присутствуют следы регулярных жертвоприношений, коллективных трапез.

Безусловно, важным моментом представляется особая трудоемкая подготовка участков перед строительством культовых зданий. В Эреду и Уруке фиксируются первые свидетельства складывания традиции возводить храмы более позднего времени на месте их предшественников, руины которых заключались в специально построенную платформу. Материалы XIII слоя Тепе Гавры выразительно показывают, что перед сооружением «акрополя» вся территория, впоследствии им занятая, была тщательно нивелирована. О. Оранш подчеркивает, что такие здания являлись «изолированными» по отношению к остальным постройкам на поселениях. Это достигалось разными способами: или вокруг неординарных сооружений сохранялось свободное пространство, как на Тепе Гавре и Телль Абаде, или дифференциация отражалась более высоким уровнем их расположения, что было достигнуто путем сооружения платформ в Эреду и Уруке (Aurenche, 1982, p. 253). Вместе с тем, использование общего типа трехчастной планировки и для жилых домов, и для храмовых зданий в убейдский и следующий за ним период развития Месопотамии соответствует известному значению храмов как «домов божеств», сохранявшемуся на протяжении всей истории Древнего Двуречья. Вполне вероятно, что первый устойчивый тип храмового строения в предшумерской цивилизации сложился при взаимодействии с домашней архитектурой.

Прямая преемственность между убейдской и урукской культурами выразительно фиксируется строительными остатками соответствующих памятников Двуречья. Урукская архитектурная традиция непосредственно проистекает из сложившихся в Убейде принципов и приемов возведения зданий жилого и особого назначения, общего расположения построек на поселении. Трехчастный тип планировки остается господствующим и в урукскую эпоху. Архитектура храмов, несомненно, продолжает и развивает традиции Убейда. Об этом свидетельствуют как раскопки прежних лет в Уруке, Эреду, Телль ‘Укайре, Телль Браке, так и относительно недавние широкомасштабные исследования сирийских памятников Джебель Аруды и Хабубы Кабиры.


  • Лоллекова О. А. Кремневые орудия убейдского времени из Абу-Шахрайна (Месопотамия) // Петербургская трасологическая школа и изучение древних культур Евразии. СПб., 2003.  С. 227-228.

В статье представлены данные трасологического анализа кремневых орудий из Абу Шахрейна (Эреду).


  • Breniquet C. Nouvelle hypotése sur la dispartion de culture de Halaf // Préhistoire de la Mésopotamie. 1987.  P. 231-341.

  • Breniquet C. Les origines de la culture d’Obeid en Mésopotamie du nord // Upon this Foundation: the Ubaid Reconsidered / Eds. E. F. Henrickson, J. Tuesen.  Copenhagen, 1989.  P. 293-321.

  • Breniquet C. La Disparition de la culture de Halaf: les origines de la cultute d’Obeid dans le nord de la Mesopotamie.  P., 1996.

В ряде своих работ К. Бренике рассматривает долю халафского компонента в формировании северного варианта убейдской культуры. В последней из перечисленных публикаций проводится тщательный анализ всех известных к началу 1990-х гг. данных по халафской и раннеубейдской культурам на севере Месопотамии. В результате автор приходит к выводу о постепенной ненасильственной смене на данной территории Халафа Убейдом и о присутствии значительного халафского компонента в северном варианте убейдской культуры.


  • Oates J. Ur and Eridu, the Prehistory // Iraq. 1960.  Vol. 22. P. 32-50.

Для выделения этапов убейдской культуры широко признанной стала схема из четырех фаз, подробно разработанная Дж. Оутс, взявшей за основу стратиграфическую последовательность убейдских слоев Эреду:

Убейд 1 / Эреду — Уровни XIX-XV — конец VI тыс. до н. э.

Убейд 2 / Хаджи Мухаммад — Уровни XIV-XII — начало V тыс. до н. э.

Убейд 3 / Убейд — Уровни XII-VIII — середина V тыс. до н. э.

Убейд 4 / поздний Убейд — Уровни VII-VI — конец V — первая половина IV тыс. до н. э. (для Севера — IV тыс. до н. э.)

  • Upon this foundation — the ‘Ubaid Reconsidered / Eds. E. F. Henrickson, I. Thuesen.  Copenhagen, 1989.

Данная книга представляет собой материалы симпозиума, прошедшего в Дании в мае 1988 г. и посвященного рассмотрению феномена Убейда как эпохи перехода между неолитической революцией и урбанизацией.

Материалы распределены по разделам:

Раздел 1 («Изучение убейдских поселений Месопотамии») посвящен анализу ряда конкретных материалов из Телль эль-Уэйли, Телль эс-Саввана, Хаджилара, Ярым Тепе, Тепе Гавры, Телль Абады и Телль Мадхура.

В раздел 2 («Стороны убейдского общества») включены работы, посвященные анализу погребений, глиняных фишек (токенов), керамики.

Раздел 3 («Экономическое и политическое развитие Убейда») включает несколько обобщающих докладов, в которых их авторы обращаются среди прочего к материалам Сузианской долины в Иране.

Раздел 4 («Развитие Убейда в Северной Месопотамии») включает доклады К. Бренике и П. Аккерманса. В первом докладе прослеживается трансформация халафской культуры на ее средней стадии развития под влиянием распространяющейся с юга убейдской культуры. Автор показывает, что северомесопотамский Убейд и поздний Халаф, впитав в целом множество характерных особенностей убейдской культуры юга, в то же время обладал рядом специфических, ярко выраженных особенностей в области архитектуры, керамики и терракотовой пластики.

В докладе П. Аккерманса «Традиция и изменения общества в Северной Месопотамии в конце V и в IV тыс. до н. э.» на материалах архитектуры и погребений прослежено, что в середине IV тыс. до н. э. прежде недифференцированное убейдское общество начинает трансформироваться. В Северной Месопотамии появляются независимые социально-политические объединения.

В Раздел 5 («Районы, прилегающие к Месопотамии, в убейдскую эпоху») вошли доклады по Западной Сирии, Центральному Загросу, Западному Ирану и другим территориям в районе Персидского Залива.


  • Wickede A. von. Prähistorische Stempelglyptik in Vorderasien.  München, 1990.

Наиболее полный каталог печатей убейдского времени с территории Северной Месопотамии, известных к концу 1980-х гг.


Обобщающие работы, где разделы, посвященные Убейду, интегрированы в общую картину развития истории и археологии Ближнего Востока

  • История древнего Востока. Зарождение древнейших классовых обществ и первые очаги рабовладельческой цивилизации. Ч. 2. Передняя Азия. Египет / под ред. И. М. Дьяконова.  М., 1988.

  • Ламберг-Карловски К., Саблов Дж. Древние цивилизации. Ближний Восток и Мезоамерика.  М., 1992.

  • Ллойд С. Археология Месопотамии.  М.,1984.

  • Potts D. T. Mesopotamian civilization: the material foundations.  L., 1997.

  • A Companion to the Archaeology of the Ancient Near East / Ed. D. T. Potts. Wiley-Blackwell, 2012.


Подготовлено и сдано в редакцию: 04.12.2013


На верхнем фото: керамика фазы Убейд 3