17.07.2020

ВТОРОЕ ПОКОЛЕНИЕ СЫНОВЕЙ ХАМА

Каслухим

Наряду с lūdīm и др., в списке народов, которых «родил» Мицраим (т. е. Египет), сын Хама, упомянуты kaslūḥīm (Быт 10:13-14, 1 Пар 1:11-12). Как и другие имена в этом списке, kaslūḥīm имеет форму множественного числа, означая не предка-эпонима, а сам народ: «каслухеи», «каслухийцы». Как правило, комментаторы относят kaslūḥīm к числу этнонимов, не получивших объяснения (см., например, Westermann 1994, p. 519).

Г. Рендсбург (Rendsburg, 1987, p. 90-92) предлагает исходить из того, что два предшествующих имени — Нафтухим и Патрусим — соответствуют Мемфису и Верхнему Египту. Логично предположить, что Каслухим — это Нижний Египет. Правда, лингвистически обосновать эту гипотезу не удаётся: она опирается только на место kaslūḥīm в списке потомков Хама.

Э. Липиньски, вслед за С. Бошаром, предлагает отождествлять kaslūḥīm с обитателями Колхиды, опираясь на сведения Геродота (2: 103-105), который передает легенду о том, что колхи — потомки солдат фараона Сесостриса (Lipiński, 1992, p. 152-154).

После обзора различных гипотез М. Гёрг предлагает собственную египетскую этимологию

kaslūḥīm. от gs (копт. kas) «сторона» + l + wḥɂt «оазис»; при этом l объясняется как древнееврейский эквивалент египетского предлога родительного падежа n. Под «стороной оазисов» следует понимать запад Египта (Görg, 1999). М. Гёрг не объясняет, почему предлог в составе выражения * gs n wḥɂt был переведен на древнееврейский, тогда как оба существительных остались без перевода.

Филистимляне

Филистимляне в Таблице народов

В Быт 10:14 к названию народа kaslūḥīm имеется примечание: «откуда (или: от которых) вышли (или: произошли) филистимляне». Чаще всего современные учёные предполагают, что это примечание должно находиться не после kaslūḥīm, а после следующего имени в списке потомков Мицраима: kaptōrīm. Дело в том, что в Иер 47:4 филистимляне названы «остатком острова Кафтор», а в Ам 9:7 Яхве говорит, что он вывел филистимлян из Кафтора точно так же, как израильтян — из Египта. (Кафтор обычно отождествляют с Критом.) Г. Рендсбург и М. Гёрг — в числе немногих ученых, которые защищают масоретский текст Быт 10:14.

Предположив, что kaslūḥīm обозначает Нижний Египет (см. выше), Г. Рендсбург далее обращает внимание на связи между минойским Критом и Египтом. По его мнению, филистимляне сначала прибыли из Египта на Крит, а затем переселились с Крита в Палестину, причем память об этой двухступенчатой миграции сохранилась в Библии (Rendsburg, 1987).

Отождествляя kaslūḥīm с западным Египтом, М. Гёрг предполагает, что филистимляне могли ассоциироваться у египтян с западом, т. е. с Ливией (Görg, 1999, p. 12-13). Известно, что при фараоне Мернептахе отряды народов моря вторглись в Египет в составе ливийского войска.

Согласно И. Финкельштейну, древнейшее предание об эгейском происхождении филистимлян трансформировалось в VII в. до н. э. по влиянием новых контактов с греческим миром. Из надписей мы знаем, что в Палестине присутствовали греческие наёмники, вероятно, находившиеся на службе у египетского фараона. Этим может объясняться тот факт, что в Быт 10:14 родиной филистимлян назван Египет (Finkelstein, 2002, p. 144-145, 152.).

Библейская традиция о филистимлянах и проблема её достоверности

Обзор всего, что Библия сообщает о филистимлянах: их истории, экономике, религии и языке представлен в работе П. Машиниста (Machinist, 2000). Главной задачей автор видел скорее систематизацию библейских сведений, чем оценку их достоверности. Обзор истории построен в соответствии с библейской хронологией: от эпохи патриархов до послепленного времени. Упоминание филистимлян в повествовании о патриархах, по мнению большинства учёных, является анахронизмом, поскольку появление филистимлян в Ханаане, по данным археологии и египетских письменных источников, относится к XII в. до н. э. Чтобы объяснить этот анахронизм, автор выдвигает следующую гипотезу: текст Быт 20-21 — более древний, чем Быт 26, и первоначально «страна филистимлян» в нём упоминалась в чисто географическом смысле (т. е. царь Гepapa Авимелех ещё не считался там «царем филистимлян»). а более поздний автор Быт 26 истолковал географический термин в историческом смысле и сделал Авимелеха филистимлянином.

По мнению археолога И. Финкельштейна (Finkelstein, 2002), библейская традиция не сохранила достоверных сведений о наиболее раннем периоде истории филистимлян (конец II тыс. до н. э.). Самый ранний слой предания о филистимлянах относится к первым векам I тыс. до н. э.: на это время приходятся расцвет филистимского города Гат (Геф), пришедшего в упадок со второй половины IX или первой половины VIII в. до н. э. Но основная часть библейского предания о филистимлянах отражает реалии VII в. до н. э. Это вполне естественно, поскольку письменность распространилась в Иудее к концу VIII в. до н. э., а значит, библейская историография не могла сложиться ранее VII в. до н. э. Реалии конца II тыс. до н. э. (эпохи филистимской колонизации) к этому времени уже были забыты. В частности, из всех народов моря, поселившихся в Палестине, в Библии упоминаются лишь филистимляне, а сикила и шердани — нет (очевидно, к I тыс. до н. э. они уже растворились среди местного населения). Нет в Библии никаких упоминаний и о том, что в XII в. до н. э. Ханаан ещё находился под властью Египта. Вот конкретные примеры зависимости библейского повествования о филистимлянах от реалий VII в. до н. э.:

Царь Гата носит имя Ахиш, подобно царю Экрона VII в. до н. э. (впрочем, в данном случае нельзя исключать совпадения имён).

Правители филистимлян называются словом seren, которое обычно сопоставляют с греческим τύραννος и лувийским tarwanis. Обычно предполагают, что филистимляне принесли это слово со своей эгейской родины в конце II тыс. до н. э. Но греческое τύραννος не встречается ни в микенских текстах, ни у Гомера, а впервые засвидетельствовано как титул лидийского царя Гига в VII в. до н. э. Лувийское tarwanis также засвидетельствовано намного позже филистимской миграции: так назывались наместники в новохеттских царствах I тыс. до н. э.

В части библейских текстов упоминаются четыре основных филистимских города: Газу, Ашдод, Ашкелон и Экрон. Описывая более ранний период, библейский историограф просто добавляет к ним Гат, проецируя в архаический период идею конфедерации. И. Финкельштейн ссылается на то, что в IX-VIII вв. до н. э. Экрон был в упадке. Впрочем, список пяти городов мог сложиться в древнееврейской традиции ещё раньше.

Вооружение Голиафа ближе к вооружению греческих гоплитов середины I тыс. до н. э., чем к вооружению микенских воинов или народов моря. Библейский автор описывает Голиафа по аналогии с греческими наёмниками своей эпохи.

В повествовании о Давиде упоминаются отряды верных ему керетян и пелетян (хелефеев и фелефеев в Синодальном переводе). В Иез 25:16 и Соф 2:5 каретяне — народ, тождественный или близкий филистимлянам. Вслед за рядом исследователей, И. Финкельштейн считает керетян и пелетян наёмниками и сопоставляет слово «керетяне» с именем острова Крит, а «пелетяне» — с греческим πέλτη («лёшкий кожаный щит») и πελταστής («легковооружённый пехотинец»). Воины-пельтасты засвидетельствованы с VI в. до н. э. По мнению И. Финкельштейна, присутствие в Иудее греческих наёмников относится к числу реалий VII в. до н. э.

Библейская традиция о происхождении филистимлян с Крита не подтверждается археологически: никаких связей филистимской материальной культуры именно с Критом (в отличие от Эгейского имра, Кипра и Малой Азии) не прослеживается. В античных и византийских источниках сохранились мифы, связывающие филистимские города с Критом и Малой Азией. Видимо, древняя традиция об эгейских корнях филистимлян трансформировалась в самой Филистии из-за более поздних контактов с греческими наёмниками.

В Быт 26 праотец Исаак сталкивается с филистимским царём Авимелехом, привившим с Гераре. Если считать, что предание о патриархах описывает реальность первой половины II тыс. до н. э., то упоминание филистимлян является анахронизмом. Но и сам Герар (Телль Харор) стал значительным городом лишь в конце VIII — начале VII вв. до н. э. Спор о колодцах в этом тексте отражает, вероятно, территориальные претензии Иудеик её филистимским соседям в VII в. до н. э.

В то же время, библейская традиция о филистимлянах содержит и ранний слой, восходящий к эпохе до VII в. до н. э. Наиболее очевидно это в повествовании о ковчеге Яхве (1-2 Царств). В нём упоминаются города, позднее исчезнувшие или утратившие прежнее значение: Гат (см. выше), Шило (разрушен в XI или X вв. до н. э.), Бет-Шемеш (разрушен в конце VIII в. до н. э.). Таким образом, ядро повествования о ковчеге должно относиться к самому началу I тыс. до н. э.

Группа историков (Ф. Дейнис, Н.-П. Лемке, Т. Л. Томпсон) предполагает, что основная масса текстов Ветхого Завета сформировалась в послепленный период и отражает реалии персидского или даже эллинистического времени. Против этой концепции направлена статья Л. Стейджера (Stager, 2006). Более умеренную гипотезу И. Финкельштейна, согласно которой, традиция о филистимлянах датируется эпохой позднего Иудейского царства, Л. Стейджер упоминает лишь единожды (говоря о вооружении Голиафа). Стараясь доказать достоверность библейской традиции, Л. Стейджер, к сожалению, облегчает себе задачу, выбирая в качестве мишени крайнюю и явно неправдоподобную точку зрения Т. Л. Томпсона. Л. Стейджер считает, что эта концепция может быть опровергнута на примере библейской традиции о филистимлянах. Значительная часть библейских сведений о филистимлянах подтверждается археологически. Во-первых, это касается их эгейского происхождения (хотя Библия говорит об их миграции с Крита, а археологи отмечают их связи с Кипром и эгейским миром). Во-вторых, раскопки удостоверяют существование филистимских городов Ашдода, Ашкедона и Экрона в XII-VII вв. до н. э. Около 604 г. до н. э. все три города были разрушены вавилонянами и заброшены в течение почти всего VI в. до н. э.: позднее они были заново заселены, но Экрон уже никогда не был городом (остатки поселения послепленной и римской эпох очень невыразительны). Иудейские авторы персидской и эллинистической эпох не могли бы, опираясь только на реалии своего времени, предположить, что ранее Экрон был крупным филистимским городом. Кроме того, в эллинистическую эпоху Филистия была населена финикийцами и греками, а филистимлян как отдельного народа уже не существовало. Археология, по мнению Л. Стейджера, позволяет также подтвердить достоверность отдельных исторических событий и деталей в повествовании о войнах Израиля с филистимлянами: установлено, например, что Шило действительно был разрушен около середины IX в. до н. э. Нужно отметить, тем не менее, что археологически засвидетельствовано лишь сам факт разрушения, а кем оно было учинено, относится к области догадок. Ещё более существенно, что и в тексте Иер 7:12-14, на который ссылается Л. Стейджер, говорится о разрушении Шило, но не упоминаются филистимляне. Также Л. Стейджер указывает, что вооружение Голиафа, как оно описано в Библии, соответствует вооружению микенских воинов, а сам обычай поединка между героями — представителями двух войск — известен по поэмам Гомера.

Prst в египетских источниках: рельефы Рамсеса III в Мединет Абу и гипотеза о миграции «народов моря»

В ряде египетских текстов встречается этноним prst, обычно отождествляемый с филистимлянами (через r может передаваться звук l). Народ prst упоминается вместе с другими северными народами, получившими в современной науке условное название «народов моря». Помимо надписей, важнейшим источником о «народах моря» считаются рельефы из Мединет Абу. Принято думать, что на них изображены две битвы фараонов с «народами моря», одна из которых происходит на море, а другая на суше. В первом случае «народы моря» совершают вторжение на кораблях, а во втором — на повозках, запряжённых быками, со всем имуществом, в сопровождении жен и детей.

Краткий обзор всех египетских письменных источников эпохи Нового царства, упоминающих филистимлян, представлен в работе Э. Киллербрю (Killebrew, 2005, p. 202-205). Это надписи Рамсеса III из Мединет Абу, его же Риторическая стела из Дейр эль-Медины, папирус Харрис I (написан вскоре после смерти Рамсеса III) и Ономастикон Аменопе (конец XII — начало XI вв. до н. э.).

Исследованию причин так называемой «катастрофы бронзового века», постигшей средиземноморские государства на рубеже XIII-XII вв. до н. э., посвящена работа Р. Дрюза (Drews, 1993, p. 202-205). Как показывает Р. Дрюз, представление о переселении народов в конце позднего бронзового века восходит к работам Г. Масперо. Он же ввёл в научный обиход и само понятие «народы моря». Отправной точкой для теории Г. Масперо стали надписи фараонов Мернептаха и Рамсеса III, где среди врагов Египта упоминаются лукка, эквеш, шекелеш, турша, шердена, пелесет, чекер, денйен, уэшеш. Ещё до Г. Масперо некоторые из этих слов сопоставлялись с названиями областей в Средиземноморье: лукка — с Ликией, эквеш — с Ахеей, шекелеш — с Сицилией, турша — с Тирсенией, шердена — с Сардинией, пелесет — с Филистией. При этом считалось, что речь идёт об отдельных людях или группах, прибывших из соответствующих стран (например, в надписи Мернептаха — о наёмниках из Тирсении, Сицилии и Ахеи, состоявших на службе у ливийского вождя Мерире). В частности, нападение пелесет на Египет при Рамсесе III понималось как набег азиатов из соседней Филистии. Г. Масперо предположил, что в египетских надписях речь идёт о передвижениях народов, прежде обитавших в Малой Азии. Впоследствии некоторые из них осели в Филистии, Тирсении, на Сардинии и Сицилии, дав имена этим областям и островам. Причиной миграции «народов моря» стало переселение фригийцев с Балкан в Малую Азию. Фригийцы, в свою очередь, были вытеснены со своей балканской родины иллирийцами, пришедшими из северной Европы. Те же иллирийцы привели в движение ещё два народа, обитавших, по мнению Г. Масперо, также в центральной части Балканского полуострова: дорийцев, которые ушли теперь на Пелопоннес, и ливийцев, переселившихся в Северную Африку. Хотя отправной точкой для создания данной теории были египетские тексты, её подлинным источником стали сообщения античных историков о переселении тирсенов, фригийцев и дорийцев. предложенная Г. Масперо реконструкция получила широкое признание, хотя её основания весьма шатки.

Р. Дрюз отмечает, что вторжение иллирийцев с севера (предполагаемая первопричина всех реконструируемых Г. Масперо миграций) не подтверждается археологически, гипотеза о переселении ливийцев давно опровергнута, дорийцы проникли на Пелопоннес, по-видимому, на сто лет позже (на рубеже XII-XI вв. до н. э.), переселение фригийцев сомнительно. Заселение Сицилии или Сардинии пришлыми народами в XIII-XII вв. до н. э. также не подтверждается археологией. В такой ситуации более предпочтительно вернуться к той интерпретации надписей Мернептаха и Рамсеса III, которая была принята до Г. Масперо. На Египет нападали не мигрирующие народы шекелеш, шердена и пр., а отдельные отряды сицилийского, сардинского и др. происхождения. В частности, под пелесет надо понимать жителей Палестины, а не мигрирующих филистимлян. Видимо, некоторые из них действительно пытались переселиться в Египет, судя по изображениям повозок на рельефах в Мединет Абу. Что касается библейской традиции, связывающей филистимлян с Критом, то за ней стоит, скорее всего, переселение сравнительно небольшой группы беженцев с Крита в Палестину — но большинство жителей Филистии были потомками местного ханаанейского населения, а не этих переселенцев.

В работе 2000 г. Р. Дрюз более подробно рассматривает рельефы Рамсеса III из Мединет Абу (Drews, 2000). Одна серия рельефов изображает морской набег на Египет, в котором приняли участие греки (денйен), сицилийцы (чекер или шекелеш) и жители Палестины (пелесет). Сообщения о таком набеге содержатся в трёх датированных надписях их того же дворца в Мединет Абу: под 5-м, 8-м и 12—м годами правления Рамсеса III. Теоретически набег можно отнести к любой из этих дат или считать, что таких набегов было несколько. Плацдармом, с которого он был совершён, могла быть крепость Дор на палестинском побережье, где, согласно египетскому «Путешествию Унамона», обосновались сицилийские пираты (чекер). Целью набега был грабёж, а не переселение в Египет.

Вторая серия рельефов изображает карательную экспедицию фараона в Палестину. Здесь враги обозначаются только словом пелесет, а другие «народы моря» не упоминаются. Вопреки общепринятой точке зрения, люди на повозках интерпретируются Р. Дрюзом не как мигранты, движущиеся в Египет (как считал и сам автор в своей более ранней работе 1993 г.), а беженцы, спасающиеся из разгромленных египтянами поселений. Датировать эту карательную экспедицию ещё труднее, чем морской набег, отражённый в первой серии рельефов.

Царство Palastin в надписях из Северной Сирии

В 1996 г. в Алеппо был обнаружен рельеф с надписью на иероглифическом лувийском языке, где сообщается, что храм бога—громовержца, где была найдена надпись, был заново отстроен Таитой, царем государства Ра-lá/í-sà-ti-ni. Второй знак прежде читали как da, но сейчас исследователи пришли к выводу, что его следует читать lá либо lí. Ещё в пяти надписях (из Шейзара, Мехарде, Телль Тайината и Арсуза) то же самое название пишется со слогом Wa- вместо Pa- в начале (Siпger, 2012, p. 461-471). Тексты датируются между XII и XI вв. до н. э. (по мнению их издателя Дж. Д. Хоукинса, — XI-Х вв. до н. э.; однако И. Зингер подчеркивает, что точная датировка на данный момент невозможна). По-видимому, столицей царства был Телль Тайинат, а его территория включала позднейшие царства Арпад, Унки и Хамат. Телль Тайинат начала железного века был, судя по найденной там керамике, поселением «народов моря». Затем на месте этого поселения возникает типичный новохеттский город. К этому же слою, по-видимому, относится и надпись Таиты. В культурном отношении царство Таиты уже не было связано с эгейской традицией, но оно унаследовало имя Palistin, принесённое выходцами из эгейского мира. Они же, переселившись в Ханаан, упоминаются в Библии как «филистимляне». В новоассирийских текстах название Palistin утратило один слог и превратилось в Patin(а).

Археология о происхождении филистимлян

Большинство учёных считает филистимлян выходцами из Греции и носителями микенских традиций. Но, по мнению С. Шерратт, гораздо более очевидны параллели между материальной культурой филистимских городов и Кипра (Sherratt, 1998). В то же время, С. Шерратт возражает против традиционной точки зрения, согласно которой, миграция была основным фактором возникновения культуры филистимлян. С. Шерратт предлагает другое объяснение — экономическое. Для государств позднего бронзового века был, как правило, характерен жесткий контроль над экономикой со стороны политической элиты. Но на Кипре, где не было мощной государственной власти, оставалось больше свободы для частной экономической деятельности, ориентированной не на элиту, а на более широкий слой потребителей. Это привело, в частности, к развитию производства и экспорта керамики (спрос на керамику, в отличие от драгоценных металлов, характерен для субэлиты). Кипр стал средоточием целой сети торговых городов, постепенно охватившей Восточное Средиземноморье. Высокая степень экономической и политической конкуренции вели к тому, что обычным явлением здесь становились пиратство и грабительские рейды на побережье. Это и есть набеги «народов моря», о которых нам известно по письменным источникам и археологическим свидетельствам. Филистимские города южной Палестины были частью этой системы вольных торговых городов. Их население было космополитичным: частью это были потомки местного населения, частью — потомки мигрантов, прибывавших в индивидуальном порядке или небольшими группами со всех концов Средиземноморья.

Опираясь на детальный анализ материальной культуры филистимлян (включая керамику, очаги, ванны, специфические изображения богини, диетарные практики), Э. Киллербрю показывает, что филистимские города раннего железного века были основаны носителями эгейских традиций (Killebrew 2005, p. 14-16, 197-245). Как и С. Шерратт, Э. Киллебрю подчеркивает близость культуры филистимлян к культуре Кипра, а также юго-восточной Малой Азии. По её мнению, контакты с западным побережьем Эгейского моря, существовавшие в эпоху поздней бронзы, ко времени филистимской миграции прекратились, а контакты с Кипром и Киликией сохранялись.

При раскопках в филистимском городе Ашкелоне был найден осколок глиняного сосуда с кипрской минойской надписью. Археологический контекст позволяет датировать его XI в. до н. э., а анализ глины показал, что сосуд не является импортным, а, скорее всего, был сделан в самом Ашкелоне или его окрестностях. Кроме того, отдельные знаки кипрского минойского письма обнаружены на 18 ручках сосудов, причем один из этих сосудов был изготовлен тоже в Ашкелоне (остальные — частью также на побережье Палестины, частью на Кипре). Ф. Кросс и Л. Стейджер предполагают, что кипрское минойское письмо принесли с собой филистимляне, переселившиеся с Кипра в Палестину (Cross, Stager, 2006).

А. Ясур-Ландау отмечает, что специфичные для Кипра типы сосудов появляются в филистимских поселениях не сразу, а лишь с конца XII — начала XI вв. до н. э. То же самое касается кипрских минойских печатей и надписей. В основе своей материальная культура филистимлян — чисто эгейского, а не кипрского происхождения. Разведение свиней, характерное для хозяйствования филистимлян, также не имеет параллелей на Кипре. Основная часть мигрантов, как считает А. Ясур-Ландау, прибыла из эгейского мира, причем, вероятно, из разных его областей: от Микен и Тиринфа до Koca и Милета. Есть основания исключить Крит, поскольку характерная критская керамика не имеет параллелей у филистимлян. На более позднем этапе можно предполагать ограниченную миграцию с Кипра и, может быть, из Киликии (Yasur-Landau 2010, p. 325-328).

И. Зингер считает, что эпицентром миграций народов моря был запад Малой Азии (Siпger 2012, p. 456-459). Это подтверждается, по его мнению, недавними находками на западном побережье Турции (в частности, кратером с изображением воинов в шлемах с оперением из Бадемгедиджи Тепе).

Датировка филистимской миграции

Заселение филистимлянами побережья Палестины приходится на период, охватывающий конец XIII–XII вв. до н. э. Более точная датировка остается предметом дискуссии. Научная традиция связывает появление филистимлян с событиями, отражёнными в надписях и рельефах Рамсеса III. Там описывается и изображается победа фараона в 1175 г. до н. э. над напавшими на Египет племенами эгейского происхождения (так называемыми «народами моря»), включая филистимлян. Папирус Харрис I, рассказывая об этой же войне, сообщает, что Рамсес III увел пленных в Египет и поселил в своих крепостях. Большинство ученых считает, что тогда же филистимляне поселились (или даже были поселены Рамсесом III) на побережье Палестины. Однако существуют и другие гипотезы. Т. и М. Дотан относят первую волну миграции к несколько более раннему времени — концу XIII в. до н. э. И. Финкельштейн, наоборот, считает, что население Палестины филистимлянами могло начаться не ранее конца XII в. до н. э. А. Ясур—Ландау отмечает, что миграция была длительным процессом, а не однократным событием и что разные филистимские города могли быть основаны в разное время.

Л. Стейджер полагает, что terminus post quem для филистимской колонизации Ханаана — появление монохромной керамики микенского типа (III С), сделанной филистимскими гончарами из местной, палестинской глины (Stager, 1998, p. 334-336, 340-341). Её предшественница — микенская керамика III В, которая не изготавливалась в Палестине, а ввозилась туда в качестве импорта. Переход от микенской керамики III В к III С не мог произойти ранее начала XII в. до н. э.: керамика III В ещё встречается на городище Дейр Алла в одном слое с египетской вазой, изготовленной в правление царицы Таусерт (1186-1185 гг. до н. э.). В то же время, ко времени войны с Рамсесом III (1175 г. до н. э.) филистимляне и другие «народы моря», по Л. Стейджеру, уже создали себе плацдарм в Ханаане, откуда они могли совершить нападение на Египет.

Согласно распространенной гипотезе, Рамсес III, победив филистимлян, поселил их в египетских крепостях на территории Ханаана. Однако из письменных источников следует скорее, что он посетил их в самом Египте. И. Финкельштейн показывает, что размещение филистимлян в египетских крепостях неправдоподобно и с археологической точки зрения: как раз на тех поселениях, где засвидетельствовано присутствие египтян при Рамсесе III, совершенно нет филистимской керамики (речь идет в первую очередь о таких памятниках как Лахиш и Тель Cepa). В то же время, египетский материал также не обнаруживается на филистимских поселениях (Finkelstein, 1995). Тот факт, что египетские и филистимские находки нигде не встречаются в одном и том же слое, по мнению И. Финкельштейна, не может объясняться этнокультурными барьерами. Скорее, следует предположить, что филистимляне появились в Палестине уже после ухода египтян, т. е. в последней трети XII в. до н. э. Интересно также, что филистимский Экрон уже в ранний период (слой VII) имел укрепления, тогда как египетские административные центры вроде Лахиша не были укреплены. Если бы укрепления Экрона возникли ещё при египетской администрации, то египтяне либо уничтожили бы их, либо укрепили бы свои города. В итоге И. Финкельштейн выдвигает предположение, что первое вторжение «народов моря» в начале XII в. до н. э. было успешно отражено Рамсесом III, а второе вторжение в конце XII в. до н. э. положило конец египетскому владычеству. Разрушив египетские крепости, филистимляне основали свои города на прибрежной равнине.

Предпосылки миграции филистимлян

Исследуя археологические данные о характере эгейских поселений XII в., а также изобразительные мотивы, характерные для вазописи этого времени, А. Ясур-Ландау приходит к выводу, что в эпоху после гибели дворцовой микенской цивилизации политическая власть в эгейском мире становится менее централизованной и стабильной (Yasur-Landau 2010, p. 58-102). Захватить власть на короткое время мог теперь более широкий круг людей, и способы добиться этого стали более разнообразными. Одни боролись за власть на родине, другие отправлялись в чужие края. Борьба аристократов за власть, соперничество между партиями, желание спастись от политических преследований и бесправия, быстро продвинуться по социальной лестнице были в числе важнейших факторов миграции (cp. греческие предания об основании колоний в более поздний период). С социальными факторами тесно связаны экономические: распад дворцовой системы оставил часть населения, непосредственно связанную с дворцом, без средств к существованию. Определенную роль могли сыграть и природные катаклизмы (засухи, извержения вулканов).

Пути миграции: по морю или по суше?

По мнению Л. Стейджера, археологические свидетельства разрушения городов позднего бронзового века вдоль побережий Киликии, Кипра, Сирии и Палестины указывают на то, что филистимляне пришли в Ханаан морским путём (Stager, 1998, p. 336-340, 344). Города филистимлян были построены на руинах разрушенных ханаанейских городов. Косвенным подтверждением гипотезы о морской миграции может служить, по Л. Стейджеру, упоминание о нападении «сикилов, живущих на судах», в письме хеттского царя угаритскому чиновнику. Вероятно, этот источник подтверждает существование сикилов-пиратов, но не позволяет сделать вывод, что все сикилы «жили на кораблях» и, тем более, распространить этот вывод на другой народ — филистимлян.

Морской путь миграции был значительно короче и проще сухопутного. Свидетельства присутствия народов моря находят вдоль морского побережья. Поэтому а priori гипотеза о морской миграции предпочтительна. Главный вопрос заключается в том, могло ли значительное количество колонистов пересечь море в XII в. до н. э.? Если условно принять, что около половины населения Филистии составляли мигранты-филистимляне, то прибыть на кораблях должно было порядка 10 тысяч человек. Т. Барако считает такую массовую миграцию вполне возможной. Он приводит примеры крупных судов и больших флотилий, принадлежавших различным государствам позднего бронзового века и известным из письменных источников либо благодаря находкам археологов (Barako, 2003).

Возражая Т. Барако, А. Ясур-Ландау подчеркивает, что материальная культура филистимлян обнаруживает преемственность не столько с микенской цивилизацией, сколько с той культурой, которая пришла ей на смену после падения дворцов. Об этом говорит скромная архитектура, отсутствие развитого изобразительного искусства и (на раннем этапе филистимской колонизации) письменности (Yasur-Landau, 2003). Филистимляне — выходцы из эгейского мира XII в. до н. э., где уже не было крупных политических центров. Постройка крупных судов и организация флотилий были не под силу правителям этой эпохи. Типичные суда XII в. до н. э. — длинные и узкие гребные галеры, где практически не было места для пассажиров и их имущества. Если бы даже филистимляне могли снарядить большую флотилию из таких галер, на ней прибыли бы в основном молодые мужчины; но миграция тысяч молодых мужчин, оставивших свои семьи, маловероятна. Кроме того, если бы филистимляне прибыли по морю, они бы, вероятно, и дальше продолжали заниматься мореходством. Однако это не подтверждается археологическими свидетельствами. В их городах не находят якорей, изображений кораблей и, что особенно важно, импортной керамики, которая бы указывала на существование морской торговли. Небольшая часть мигрантов могла прибыть морским путем (в частности, морские экспедиции играли важную роль при разведке и поиске мест для новых поселений), но основная масса прибыла по суше.

Путь по морю был кратчайшим: добраться до побережья Ханаана из Греции можно было примерно за десять дней. Однако массовая морская миграция в XII в. до н. э. маловероятна: в отсутствие сильной централизованной власти, некому было бы финансировать и организовать такую экспедицию. Преобладающий тип корабля в XII в. — гребные военные суда (галеры), плохо приспособленные для перевозки пассажиров и грузов. Путь по суше был гораздо дольше — около трёх месяцев. Однако по суше можно было двигаться большими группами, с семьями и скотом. Ослабленные государства XII в. до н. э. не были в состоянии контролировать дороги из Малой Азии в Сирию и Палестину (Yasur-Landau, 2010, p. 102-121).

И. Зингер допускает, что мигранты двигались как по морю вдоль побережья, так и по суше (Siпger, 2012, p. 459-463). Их присутствие засвидетельствовано археологически в Ликии, Памфилии, Северной Сирии. Кроме того, из эпиграфических источников мы знаем о существовании царства Хиява в Киликии (cp. с Аххиявой хеттских текстов II тыс. до н. э. и ахейцами Гомера) и царства Паластин в Северной Сирии (cp. с библейскими филистимлянами). Античная традиция сохранила легенду о прорицателе Мопсе из Колофона, основавшем города в Памфилии и Киликии, а также Ашкелон в Палестине. Мопс может быть отождествлен с основателем династии Хиява — Mpk в финикийском варианте надписи, Mukasa в лувийском. Библия сообщает о том, что филистимляне почитали Дагона — божество сирийского происхождения, в Ханаане неизвестное. По мнению И. Зингера, этот культ филистимляне принесли из Северной Сирии.

Процесс колонизации

Л. Стейджер возражает против гипотезы, согласно которой, филистимляне, разбитые Рамсесом III, были затем поселены им в Ханаане в качестве наёмников. По его версии, филистимляне отвоевали у египтян побережье южного Ханаана и основали свои пять городов по периметру захваченной территории. Египтяне, в свою очередь, укрепили города, примыкающие к филистимским землям (Тель Мор, Гезер, Лахиш, Шария, Телль Фара), чтобы защищать свои рубежи от филистимлян. На всей завоеванной территории филистимляне уничтожили ханаанейские города, истребив или изгнав их жителей. При этом численность населения Филистии в XII в. до н. э. составила около 25 тысяч человек (и все или почти все они, по мнению Л. Стейджера, прибыли в Ханаан морским путем). Л. Стейджер подчеркивает урбанистический характер филистимской колонизации, о котором свидетельствуют археологические остатки городов Ашкелона, Ашдода и особенно Экрона (Stager, 1998, p. 340-34).

Ш. Бунимовиц, как и Л. Стейджер, считает, что филистимляне отвоевали свою землю у египтян (Bunimovitz, 1998). Сопоставляя филистимскую колонизацию с ахейской колонизацией Кипра (также в XII в. до н. э.), Ш. Бунимовиц обращает внимание на то, что на Кипре, в отличие от Ханаана, по-видимому, не было центральной власти, и это позволяло различным городам вести разную политику в отношении иммигрантов: одни города шли на конфронтацию и были разрушены, другие мирно договаривались с ахейцами. В Ханаане именно жесткая позиция египетских властей привела к тому, что филистимская колонизация сопровождалась разрушением всех основных городов на захваченной территории. В то же время, по мнению Ш. Бунимовица, ханаанеи не были изгнаны или уничтожены, а составили значительную часть населения новых филистимских городов. Рост городов не являлся, вопреки точке зрения Л. Стейджера, исключительной заслугой колонистов, принесших с собой урбанистические традиции: скорее, главной причиной быстрой урбанизации стало освобождение от египетского контроля.

По мнению Э. Киллебрю, способность филистимлян быстро создать крупные городские центры и подчинить своему влиянию соседние области говорит о том, что они были преуспевающими горожанами — выходцами из тех частей эгейского мира, которые в наименьшей мере были затронуты кризисом. Их переселение было хорошо организованной колонизацией, а не наплывом беженцев (Killebrew, 2005, p. 14-16, 197-245).

Филистимляне в Ханаане: культурное взаимодействие филистимлян и их соседей и история филистимских государств

В XII в. до н. э. филистимские колонисты принесли в Ханаан культуру, многие черты которой свидетельствуют о её эгейском происхождении принесли. К VII в. до н. э. филистимская культура утрачивает сходство с эгейской, полностью «левантизируется». Но это не значит, что филистимляне были попросту ассимилированы ханаанеями. По мнению Б. Стоуна, для описания эволюции культуры филистимлян больше всего подходит модель аккультурации, когда одна культура меняется под влиянием другой, не утрачивая самобытности (Stone, 1995).

С точки зрения Дж. Узиэля, следует говорить не об аккультурации, а скорее о слиянии двух культур — ханаанейской культуры местного населения и культуры пришлых филистимлян — в единую ханаано- филистимскую или неофилистимскую культуру (Uziel, 2007). Процесс слияния завершился к концу железного века I, после чего (в период железного века II) ханаано-филистимская культура оставалась относительно неизменной. Появившись в Палестине на рубеже позднего бронзового и железного века, малочисленные филистимские иммигранты не истребили и не изгнали местное население, а поселились по соседству с ним. Характерные черты культуры, принесенной этими иммигрантами: очаги, имеющие очевидные эгейские параллели (в Пилосе, Микенах, Энкоми и Тиринфе); керамика микенского типа III С1; цилиндрические грузила для ткацких станков; особые диетарные практики (прежде всего, широкое употребление свинины); кипрская минойская письменность. Под влиянием культуры Ханаана филистимляне к концу железного века I переходят на семитский алфавит, очаги и грузила эгейского типа исчезают, свиное мясо выходит из употребления, керамика меняется и в некоторых отношениях приближается к местным традициям.

Нужно принимать во внимание и то, что этническое самосознание основано прежде всего на отделении себя от соседей-чужаков. Некоторые обычаи, отличающие два соседних народа, приобретают символический смысл и начинают специально подчеркиваться. Культурное взаимодействие соседних народов ведёт не только к тому, что они перенимают обычаи друг друга, но нередко и к обратному результату: отличия, получившие символическую нагрузку, начинают специально подчеркиваться и усиливаться. Именно так происходит в южной Палестине в период железного века I (XII–XI вв. до н. э.). Филистимляне, жившие на побережье, и израильтяне, населявшие горы, противопоставляли себя друг другу. Это отражается, во-первых, в том, что в израильских поселениях отсутствует филистимская керамика, а в филистимских — израильская; во-вторых, в том, что свиные кости отсутствуют в израильских поселениях, но присутствуют в филистимских. К концу железного века I каждое из этих отличий становится только отчетливее, аккультурация филистимлян начинается лишь в следующий период. Рядом с филистимлянами и израильтянами была еще третья группа: население восточной Шефелы. Для этой группы характерно неупотребление свинины и неиспользование израильской керамики (филистимская керамика здесь встречается). Получается противоречивая картина, и в результате исследователи классифицируют поселения Шефелы то как израильские, то как филистимские. А. Фауст считает, что здесь обитали ханаанеи, противопоставлявшие себя как израильтянам, так и филистимлянам (Faust, 2012).

Монография К. Эрлиха посвящена истории филистимских государств в первой четверти I до н. э. (Ehrlich, 1996). В первой главе кратко говорится о более древнем периоде (конец II тыс. до н. э.), когда филистимляне впервые появляются в Ханаане, описываются основные особенности их материальной культуры, отмечаются проблемы в интерпретации египетских свидетельств о филистимлянах. Вторая глава рассказывает о взаимоотношениях филистимлян с царем Давидом; третья — о судьбе филистимских государств в период после Давида вплоть до ассирийского завоевания; четвертая — о первых контактах с Ассирией при Тиглатпаласаре III. В качестве приложений в работу К. Эрлиха включены переводы библейских и ассирийских источников, снабженные филологическим комментарием.

Библиография

Barako Т. One if by Sea... Two if bу Land: How Did the Philistines Get to Саnааn?. One: by Sea // BAR. Mar/Apr 2003. P. 26-33, 64, 66.
Bunimovitz, Ѕ. Sea Peoples in Cyprus and Israel: А Comparative Study of Immigration Processes // Mediterranean Peoples in Transition: Thirteenth to Early Tenth Centuries ВСЕ. In Hoпor of Т. Dothan / Ѕ. Gitin, А. Mazar, Е. Stern (eds.). Jerusalem, 1998. P.103-113.
Cross F. М., Stager L. Е. Cypro-Minoan Inscriptions Found in Ashkelon // IEJ. 56. 2006. P. 129-159.
Drews R. The End of the Bronze Age: Changes in Warfare and the Catastrophe са. 1200 В. С. Princeton, 1993.
Drews R. Medinet Habu: Oxcarts, Ships, and Migration Theories // JNES. 59. 2000. P. 161-190.
Ehrlich С. Ѕ. The Philistines іn Transition: а history from са. 1000-730 B. C. E. Leiden, 1996.
Faust А. Between Israel and Philistia: Ethnic Negotiations іn the South during Іrоn Age I // The Ancient Near East in the 12th- 10th Centuries ВСЕ: Culture and History (AOAT 392) / G. Galil, А. Gilboa, А. М. Maeir, D. Kahn (eds.). Munster, 2012. P. 121-135.
Finkelstein І. The Date of the Settlement of the Philistines in Canaan // Tel Aviv. 22. 1995. P. 213-239.
Finkelstein І. The Philistines in the Bible: А Late Monarchic Perspective // JSOT. 27. 2002. P. 131-167.
Görg М. Kasluhiter und Philister // BN. 99. 1999. S. 81-13.
Killebrew А. Е. Вiblical Peoples and Ethnicity. Аn Archaeological Study of Egyptians, Canaanites, Philistines, and Early Israel, 1300-1100 B. C. E. Atlanta, 2005.
Lipiński Е. Les Chamites selon Gen 10,6-20 et 1 Chr 1,8-16 // ZAH. 5/2. 1992. P. 135-162.
Machinist Р. Biblical Traditions: The Philistines and Israelite History // The Sea Peoples and Their World: А Reassessment / Е. Оrеn (ed.). Philadelphia, 2000. P.53-83.
Rendsburg G. Gen 10:13-14: Аn Authentic Hebrew Tradition Соnсеrnіng the Origin of the Philistines // Journal of Northwest Semitic Languages. 13. 1987. P. 89-96.
Sherratt Ѕ. «Sea Peoples» and the Economic Structure of the Late Second Millenium in the Eastern Mediterranean // Mediterranean Peoples in Transition: Thirteenth to Early Tenth Centuries ВСЕ. In Hoпor of Т. Dothan / Ѕ. Gitin, А. Mazar, Е. Stern (eds.). Jerusalem, 1998. P. 292-313.
Singer І. The Philistines in the North and the Kingdom of Taita // The Ancient Near East in the 12th-10th Centuries ВСЕ: Culture and History (AOAT 392) / G. Galil, А. Gilboa, А. М. Maeir, D. Kahn (eds.).. Munster, 2012. P. 451-471.
Stager L. Е. The Impact of the Sea Peoples іn Canaan (1185-1050 ВСЕ) // The Archaeology of the Society іn the Holy Land / T. Levy (ed.). London — Washington, 1998. P. 322-348.
Stager L. Е. Biblical Philistines: А Hellenistic Literary Creation? // «I Will Speak the Riddle of Аncіеnt Time»: Archaeological and Historical Studies іn Ноnоr of А. Mazar / A. М. Maeir, Р. de Miroschedji (eds.). Winoпa Lake, 2006. P. 375-384.
Stone В. Ј. The Philistines and Acculturation: Culture Change and Ethnic Continuity in the Iron Age
// BASOR. 298. 1995. P. 7-32.
Uziel Ј. The Development Process of Philistine Material Culture: Assimilation, Acculturation and Everything in between // Levant. 39. 2007. P. 165-173.
Westermann С. Genesis 1-11. Minneapolis, 1994.
Yasur-Landau А. Оnе if by Sea... Two if bу Land: How Did the Philistines Get to Canaan?: Two: by Land // BAR. Mar/Apr 2003. P. 34-39, 66-67.
Yasur-Landau А. The Philistines and Aegean Migration at the End of the Late Bronze Age. Cambridge, 2010.

На верхнем фото: филистимляне, пленённые фараоном Рамсесом III на рельефе из Мединет-Абу