Алтай Античность Арарат Атцеки Африка Ближний Восток Бронзовый век Великобритания Викинги Генетика Древний Рим Европа Египет Железный Век Железный век Индия Инки Китай Майя Мезоамерика Неолит Остров Пасхи Палеолит Северная Африка Современность Технологии Турция Халколит Хетты хетты Центральная Азия Эллинизм Южная Америка
ЙОКТАН И ЕГО СЫНОВЬЯ И ДРЕВНЕЕ НАСЕЛЕНИЕ АРАВИИ
22.06.2020

ЙОКТАН И ЕГО СЫНОВЬЯ И ДРЕВНЕЕ НАСЕЛЕНИЕ АРАВИИ

Йоктан и его сыновья в Библии

Книга Бытия (Быт 10:25-30) говорит о том, что Йоктан — младший сын Эвера, внук Шелаха, правнук Арпахшада, праправнук Сима (ср.: 1 Хроник 1:19-23). В соответствии с текстами Книги Бытия и Хроник, у Йоктана было тринадцать сыновей: Альмодад, Шелеф, Хацармавет, Ярах, Хадорам, Узал, Дикла, Овал, Авимаэл, Сава, Офир, Хавила и Иовав.

Имя Йоктан похоже по звучанию на имя Йокшана — второго сына Кетуры, наложницы Авраама (ср.: Быт 25:2 и 1 Хроник 1:32). Более того, в Быт 25:3 Йокшан назван отцом Савы и Дедана, и это заставляет многих учёных интерпретировать его имя как вариант имени Йоктан (Hoyland, 2001), хотя этимологически эти имена могут относиться к разным корням (Kornfeld, 1990). Если согласно традиции Быт 10:25-30, Йоктан является прародителем южноаравийских племён, то в Быт 25:2 Йокшан назван предком как племён Юга (Сава), так и Севера (Дедан) Аравийского полуострова.

В библейской генеалогии отразилось устойчивое и исторически правомерное представление о том, что между южными и северными племенами Аравийского полуострова существовало выраженное этническое, культурное и политическое отличие. Согласно данным библейской критики, список в Быт 10:25-30 отражает представление об арабской генеалогии в VI в. до н. э. (Winnett, 1970). По мнению Я. Ретсё, что торговые отношения между Йеменом и Сирией (включая Ханаан) возникли неожиданно в VII в. до н. э. и список, скорее всего, отражает традицию этого периода (Retsö, 2003). Тем не менее, Л. Сингер-Авиц утверждает, что иудейский город Беер-Шева был центром южноаравийской торговли ещё в VIII в. до н. э. (Singer-Avitz, 1999). И. Финкельштейн возводит начало торговли между Южной Аравией и Ханааном к концу II тыс. до н. э. (Finkelstein, 1988).


Йоктан и его сыновья в контексте общих географических и исторических данных

Несмотря на то, что не все имена потомков Йоктана поддаются точной исторической идентификации, в науке сложилось более или менее общепринятое мнение о том, что Йоктан и его сыновья ассоциируются с территорией и населением юга Аравийского полуострова, а также с древнейшими царствами этого региона. Подобное представление основывается на анализе библейского описания территории расселения йоктанитов и на ряде данных традиционной и научной идентификации самого Йоктана и некоторых из его сыновей, прежде всего Хацармавета, Савы, Хавилы и Офира.

В Быт 10:30 сообщается, что земли йоктанитов простирались от Меши до Сефара и занимали всё восточное нагорье (har haqqedem). Это географическое описание вызывает множество интерпретаций и остаётся спорным (Simons, 1959). Меша — территория на севере Аравийского полуострова (Simons, 1959). Однако Ф. Уиннетт считает, что Меша следует локализовать значительно южнее и отождествляет это место как упоминающийся в I в. н. э. южно-аравийский порт Muṣa (современный Моха).

Идентификация места под названием Сефар также спорна. По всей видимости, оно обозначает юго-восточную границу распространения южноаравийских племён: традиционно Сефар отождествляют с Цафаром — южноаравийским портом на территории современного Омана (Ẓafār) (Simons, 1959). Ф. Уиннетт отклоняет эту точку зрения, поскольку в таком случае земли йоктанитов не включают вади Хадрамаут, что противоречит эксплицитному включению в список сыновей Йоктана эпонима Хацармавет, отождествляемого с Хардамаутом. По мнению Ф. Уиннетта, Сефар следует отождествлять с Ицфаром (Iṣfar) — местом на юге долины Хадрамаут (Winnett, 1970).

Таким образом, если в более традиционной интерпретации географическое описание территории расселения йоктанитов в Быт 10:30 предполагает практически весь Аравийский полуостров (видимо, на это указывает и выражение «восточное нагорье»), то, по интерпретации Ф. Уиннетта, речь идёт, прежде всего, о его южной части — Йемене. В классических источниках эта часть полуострова называется «благословенная Аравия» (Arabia Felix), в отличие от северной — «пустынной Аравии» (Arabia Deserta) (O’Leary, 1927). Я. Ретсё, хотя и считает описание «от Меши до Сефара» неясным, всё же склоняется к мнению, что наиболее достоверные топонимы и этнонимы, ассоциируемые с йоктанитами, безусловно, указывают на регион южной Аравии (Retsö, 2003).

Возникновение первых цивилизаций на территории Аравийского полуострова восходит к IV тыс. до н. э. и находит широкое археологическое подтверждение (Boucharlat, 1995; Macdonald, 1995). Население Аравии с древнейших времён находилось в постоянных контактах с великими цивилизациями Ближнего Востока: с Шумером, Ассирией, Индией, Ханааном (O’Leary, 1927; Ephˁal, 1984; Boucharlat, 1995).

Различие между оседлыми цивилизациями плодородного Юга и кочевыми племенными структурами пустынного Севера сложилось на очень раннем этапе. Оно подтверждается как данными археологии, так и древнейшими письменными источниками. Отличительной чертой южноаравийской цивилизации было присутствие развитой ирригационной системы, которая уменьшала зависимость населения от сезонных осадков и сделала возможным создание сети центров оседлого проживания, иногда называемых в науке «племенными городами» (Schiettecatte, 2010). Именно на Юге в начале I тыс. до н. э. возникла письменная культура, использовавшая древний южноаравийский алфавит. В это же время начал складываться единый архитектурный и художественный стиль, свидетельствующий о развитой материальной культуре (Schiettecatte, 2010). Древние южноаравийские царства имели тесные торговые и культурные контакты с Иудейским царством в эпоху Первого и Второго Храмов (Lemaire, 2010; Sass, 1990; Nebe, Sima, 2004).

Помимо данных археологии, важным источником информации о древних царствах Юга Аравии является древняя южноаравийская эпиграфика, представленная тысячами надписей (Robin, 1991а). К сожалению, точная датировка этих надписей, особенно самых древних из них, не всегда представляется возможной из-за отсутствия внешних источников (Hoyland, 2001). Исследователи, отражающие представления, сложившиеся в науке к середине ХХ в., отстаивали те или иные варианты «низкой» хронологии, датирующие южноаравийские надписи (и начало истории южноаравийских царств) эллинистической эпохой (IV- II вв. до н. э.). Однако впоследствии возобладала точка зрения Х. Виссмана, который отстаивал «высокую» хронологию и датировал древнейшие южноаравийские письменные памятники началом I тыс. до н. э. (Wissmann, 1982). Эту хронологию на сегодняшний день принимает большинство учёных (Avanzini, 1993).

Согласно Р. Хойланду, государственные образования в Южной Аравии основывались на культовой принадлежности — верности племенному богу-патрону. Во главе стоял верховный правитель, как правило, носивший титул царя (mlk) (Hoyland, 2001; Robin, 1991а). Судя по всему, самым древним и значительным образованием такого типа было Сабейское царство в центральной части Южной Аравии (предположительно, сложившееся к началу I тыс. до н. э.), концентрировавшееся вокруг культа бога Алмакаxа. Минейское царство, расположенное на северо-западе от Сабейского, славилось торговлей пряностями, вином и благовониями и отсутствием военных конфликтов с соседями. На VI-I вв. до н. э. приходится время его расцвета. Катабанское царство вошло в историю как южный сосед и союзник Сабейского царства, к III в. до н. э. оно начало претендовать на лидирующие позиции в регионе. Расцвет Хадрамаутского царства, находившегося на юго-восток от Сабы и Катабана, пришёлся на IV-II вв. до н. э.

Р. Хойланд считает переломным периодом в истории Аравии I в. н. э., ознаменовавшийся установлением торговых морских путей, соединявших Средиземноморье, Аравию и Индию, что привело к развитию портовых городов (Hoyland, 2001). Тогда же началось массивное передвижение населения с севера на юг полуострова. К этому же времени следует отнести возвышение Химьярского царства, которое располагалось к юго-западу от Сабы и Катабана.

Именно на юге Аравии в IV в. н. э. получила распространение особая форма доисламского монотеизма. Это было связано с политическими изменениями: новая сила — Химьярское царство — завоёвывает Сабейское и Хадрамаутское царства и утверждается во всей Южной Аравии. Уже с IV в. появляются надписи выраженного монотеистического содержания: они обращены к единому богу, как правило, именуемому Рахман (Raḥmān) — «Милосердный» (Beeston, 1984; Gajda, 2002; Robin, 1991b; Rippin, 1991). В начале V в. химьярский царь Абукабир Асад принимает иудаизм. Имеются данные о том, что и в VI в. в Химьяре были еврейские цари. В это же время происходит усиление христианства в регионе (прежде всего, в Хадрамауте и Наджране). Это могло быть связано с культурным влиянием и миссионерской деятельностью Византии. Тем не менее, А. Бистон считает, что монотеизм Южной Аравии не имел выраженный иудейский или христианский характер, а представлял особую переходную форму, получившую название рахманизм, или рахманитский монотеизм (Beeston, 1984; дискуссия в: Rubin, 2000). По мнению большинства исследователей, монотеизм Южной Аравии оказал непосредственное влияние на возникновение ислама на севере.

Процесс заката городов и царств Южной Аравии, начавшийся уже в первые века христианской эры, становится более явным в IV-VI вв. (Schiettecatte, 2010). Й. Шитекат считает, что причиной упадка послужили не столько политические события, такие как римские захватнические походы, набеги кочевых племён с севера и региональные имперские притязания отдельных царств, сколько климатические и социальные изменения в регионе. Среди них — возможное потепление климата, приток населения, незнакомого с особенностями местной ирригации и развитие новых форм сельского хозяйства на горных террасах. Всё это привело к коллапсу традиционной ирригационной системы, иссушению долинных угодий и опустению древних городов и поселений.


Йоктаниты в контексте древней арабской генеалогии

Ранняя исламская генеалогия, опирающаяся на более древнюю традицию арабской генеалогии, отражает устоявшееся представление о том, что население Аравийского полуострова делится на две родовые ветви. Жители юга Аравийского полуострова считаются потомками Кахтана (Qaḥṭan), а племена северной Аравии — потомками Аднана (ˁAdnān) (Быт 25:2; O’Leary, 1927). Этническое, культурное и языковое деление полуострова на Север и Юг имеет, видимо, самые глубокие корни. Так, согласно И. Эфалю, в средне- и новоассирийских источниках «арабами» последовательно называется именно кочевое население северной части Аравии (Сирийской пустыни). В то же время, в многочисленных надписях, происходящих из южноаравийских царств, мы не находим ни малейшего намёка на кочевое арабское население Севера вплоть до I тыс. н. э., когда «арабами» начинают называть именно пришлых кочевников с севера (Ephˁal, 1984). Видимо, со временем результатом этой миграции стало постепенное проникновение североаравийских племён на территорию Юга (Йемена) и постепенная «арабизация» всего полуострова (Hoyland, 2001). Этот процесс не всегда был мирным и бескровным. Большинство исследователей склоняются к мнению, что гражданские войны между арабскими племенами на заре зарождения ислама, восходят именно к этой древней вражде между кочевым пустынным Севером и оседлым плодородным Югом — не столько этнической и культурной, сколько политической (O’Leary, 1927; Fischer, Irvine, 1978). Деление между Севером и Югом Аравии было, в том числе, и языковым. Несмотря на то, что древний северноарабский и классический арабский, с одной стороны, и древние южноаравийские (эпиграфические) языки, с другой, принадлежат к одной и той же группе центральносемитских языков, между ними существует ряд значительных отличий, вынуждающих считать их отдельными языками, а не диалектами одного и того же языка (Avanzini, 2009).

Идентификация прародителя южноаравийских арабов Кахтана с библейским Йоктаном возникла на самом раннем этапе мусульманской историографии в результате их знакомства с еврейской Торой. Видимо, это связано с тем, что Йоктан назван в Библии отцом Сава (сабеев), идентификация которого не вызывает сомнения (O’Leary, 1927). Согласно Я. Ретсё, это представление восходит к раннему периоду исламизации йеменского населения, знакомого с Библией. Однако, с этимологической точки зрения, соотношение этих двух имён не бесспорно (Montgomery, 1934). Ряд учёных предполагает, что древнееврейское имя Йоктан (Yoqṭān) является модификацией более древнего арабского эпонима Кахтана (Qaḥṭan) в результате выпадения фарингального ḥ из-за близости эмфатических согласных q и ṭ (O’Leary, 1927). Согласно А. Фишеру и А. Ирвину, этимологическая связь этих двух имён необоснованна (Fischer, Irvine, 1978).


Йоктан, Альмодад, Шелеф, Хацармавет и Ярах: этимология и возможная идентификация

Имя Йоктан (Yoqṭān), согласно Быт 10:25.29, образовано от корня qṭn («быть маленьким») с помощью приставки y-. Этот корень зафиксирован не только в древнееврейском, но и в сабейском языке, но эта этимология имеет и явно мидрашистскую основу: Йоктан — младший брат Пелега; если имя старшего брата интерпретируется как предвестие деления между народами, имя младшего намекает на будущее соперничество братьев (Retsö, 2003). Согласно В. Корнфельду, имя Йоктан следует производить из арабского корня yqẓ (общесемитское yqṭ - «сторожить, наблюдать») в соединении с суффиксом n, и оно означает «бдительный» (Kornfeld, 1990). Возможно, эта этимология лучше объясняет соотношение имён Йоктан (Быт 10:25-30) и Йокшан (Быт 25:2). Древнееврейское Yoqṭān происходит из корня yqṭ благодаря переходу межзубного эмфатического ṭ в эмфатический ṭ из-за близости эмфатического q (ассимиляция), а древнееврейское Yoqšān происходит из корня yqṭ благодаря переходу межзубного эмфатического ṭ в межзубный t (с последующим типичными для древнееврейского переходом в š) из-за близости эмфатического q (диссимиляция). Однако имя Йокшан также принято соотносить с Йакишом (Yaqiš) — названием одного из племён Йемена в традиционной арабской генеалогии (Rouillard-Bonraisin, 1995).

Идентификация Йоктана и Кахлана — прародителя южно-аравийских племен — глубоко укоренена в традиционной арабской генеалогии и широко обсуждалась учёными предыдущих поколений (Winnett, 1970). Так как этимологически связь этих двух имён сомнительна, данная идентификация не получила широкого признания в современных научных исследованиях. Д. Монтгомери также обсуждает возможность того, что название одного из древних южноаравийских царств Катабан (Qatabān) происходит из имени Йоктан (Yoqṭān), но отвергает это предположение как этимологически необоснованное (Montgomery, 1934).

Имя Альмодад (ɂAlmôdād), как правило, связывают с корнем wdd («любить»), в соединении с приставкой m- означающим «любовь» (Kornfeld, 1990). Начальный элемент имени, возможно, имеет отношение к общесемитскому ɂil («бог»); по мнению Д. Монтгомери, это перевод имени «Бог — друг» (Montgomery, 1934). Согласно Я. Ретсё, историческая идентификация Альмодада не представляется возможной (Retsö, 2003). Заслуживает внимания точка зрения В. Хамильтона, согласно которой, имя Альмодад, возможно, возникло из-за графического смешения согласных r и d, т. е. на самом деле речь идет об эпониме Альмурад (Al-Murad) (Hamilton, 1990-1995). Действительно, по данным традиционной арабской генеалогии, йеменское племя Мурад располагалось к востоку от Наджрана и Мариба. Представители этого племени оставались бедуинами, так и не приобщившись к плодам соседней южноаравийской цивилизации (Wüstenfeld, 1852).

Шелеф (Šālep), согласно В. Корнфельду, связан с арабским корнем slf — «предшествовать» (Kornfeld, 1990), а Д. Монтгомери указывает на арабское silf («шурин») как возможную этимологию (Montgomery, 1934). Я. Ретсё пишет об упоминании топонима SLFN в поздней южноаравийской надписи, где он обозначает местность между Хадрамаутом и Катабаном (Retsö, 2003).

Ярах (Yāraḥ) представляется производной от общесемитского *warḥ (ср. древнееврейское yārēaḥ -«луна») и обозначает божество (Montgomery, 1934), но В. Корнфельд предлагает альтернативную интерпретацию (Kornfeld, 1990). Согласно Я. Ретсё, географическая и историческая интерпретация этого имени не представляется возможной (Retsö, 2003).

Хацармавет (Ḥăṣarmāwet) однозначно идентифицируется с древним южноаравийским царством Хардамаут (арабский Ḥaḍramawt). В древних хадрамаутских надписях зафиксировано написание ḥḍrmt (в сабейском — ḥḍrmwt).

Этимология этого имени остаётся спорной. Согласно этимологии, предлагаемой внутренней формой как древнееврейского, так и арабского слова, это композитное имя, которое означает «обиталище, вместилище смерти» (Montgomery, 1934), однако многим эта этимология представляется наивной (O’Leary, 1927). Народная этимология породила множество легенд о том, что этот регион связан со смертью. Так, греческие авторы пишут о вредном воздействии на здоровье пряностей и благовоний, которыми богат этот край, а традиционная арабская генеалогия ассоциирует эту местность с кровавыми завоевателями или с разрушением древних городов (Montgomery, 1934). По мнению Д. О’Лири, данное слово связано с корнем ḥḍr («находиться»): согласный m, видимо, является остатком мимации, а согласный t — показателем женского рода (O’Leary, 1927). Более удачную этимологию предлагает А. Бистон: слово образовано от корня ḍrm (ср. арабское ḍirām — «жара»), с окончанием женского рода -t и приставкой в функции определённого артикля, прототипом чередующихся приставок ʾa- , ha- и ḥa- в современных южноаравийских языках в значении определённого артикля (Beeston, 1971).

Царство Хадрамаут располагалось в районе одноимённой долины — одном из древнейших центров цивилизации на Аравийском полуострове. Следы древней ирригационной системы, обнаруженной в этом районе, восходят к IV тыс. до н. э. (Schiettecatte, 2007). Период с XIII по VIII вв. до н. э. отмечен присутствием так называемой «древней культуры Хадрамаутского вади». В ту же эпоху появляются первые крупные оседлые центры и происходит значительный рост населения. Ирригационная система и центры оседлой жизни способствовали развитию некоторых отраслей сельского хозяйства и торговли, особенно процветали производство и торговля пряностями.

Хардамаутское царство впервые упоминается в древних сабейских источниках в VII в. до н. э.: Сабейский царь Карабил (Karab’il) называет правителя Хадрамаута Йадаила (Yada`’il) своим союзником (Robin, 1991b). В IV в. до н. э. Хадрамаут договаривается с Маʹином (Минейским царством) о контроле караванных путей. Упоминания о Хадрамауте встречаются в классических греческих и римских источниках, например, у Страбона (Retsö, 2003). Конец II — начало I вв. до н. э. были отмечены военными конфликтами между Хадрамаутом и Катабаном, а вo II в. н. э., согласно Я. Ретсё, Хадрамаут завоёвал Катабан и достиг пика своего величия. Хадрамаут сдерживал военный натиск Химьяра с конца I в. до н. э., но в III в. (в годы правления царя Шаммара, 275-310 гг.) этот военный конфликт закончился захватом Хадрамаута объединённым Сабейским и Химьярским царствами, утверждением химьярского владычества в регионе и полной утратой Хадрамаутом независимого статуса (Retsö, 2003).

Хадрамаутский язык — один из четырёх древних южноаравийских языков (три другие — сабейский, минейский и катабанский). Первые надписи на нём относятся к VII в. до н. э. (Stein, 2011). Большая часть эпиграфических памятников была обнаружена археологами в районе Шабвы, столицы Хадрамаутского царства. Из-за неудовлетворительного состояния этих текстов характеристики хадрамаутского языка поняты не до конца.


Библиография

  • Avanzini A. La chronologie longue et le début de l’histoire sudarabique // Quaderni di studi arabi. 11. 1993. P. 7-18.

  • Avanzini A. Origin and classification of the Ancient South Arabian languages // Journal of Semitic Studies. 54. 2009. P. 205-220.

  • Beeston A. F. L. Ḥaḍramawt // Encyclopaedia of Islam. Vol. III. Brill, 1971. P. 51-53.

  • Beeston A. F. L. Himyarite Monotheism // Pre-Islamic Arabia: Proceedings of the Second International Symposium on Studies in the History of Arabia, Jumada I, 1399 A. H./April, 1979 / A. M. Abdallah, S. Al-Sakkar and R. T. Mortel (eds.). Riyad, 1984. P. 149-154.

  • Boucharlat R. Archaeology and Artifacts of the Arabian Peninsula // Civilizations of the Ancient Near East / J. M. Sasson et al. (eds.). New York, 1995. P. 1335-1353.

  • Ephˁal I. The Ancient Arabs: Nomads on the Borders of the Fertile Crescent, 9th-5th Centuries B. C. Jerusalem, 1984.

  • Finkelstein I. Arabian Trade and Socio-political Conditions in the Negev in the Twelfth-Eleventh Centuries, B. C. E. // JNES. 47. 1988. P. 241-252.

  • Fischer A., Irvine A. Ḳaḥṭān // Encyclopaedia of Islam. Vol. IV. Brill, 1978. P. 447-449.

  • Gajda I. Les débuts du monothéisme en Arabie du Sud // Journal Asiatique. 290 (2). 2002. P. 611-630.

  • Hamilton V. P. The Book of Genesis. Grand Rapids, Mich.,, 1990-1995.

  • Hoyland R. G. Arabia and the Arabs from the Bronze Age to the coming of Islam. London. New York, 2001.

  • Kornfeld W. Die Listen arabischer Stämme im Lichte des altarabischen Namensmaterials // Studium Scripturae anima theologiae (FS S. Grzybek) / J. Chmiel and T. Matras (Vgs.). Krakau, 1990. S. 150-156.

  • Lemaire A. South Arabia // Biblical Archaeology Review. Januany/February. 2010. P. 55-78.

  • Montgomery J. A. Arabia and the Bible. Philadelphia, 1934.

  • O’Leary D. L., Arabia before Muhammad. London — New York, 1927.

  • Macdonald M. C. North Arabia in the First Millennium BCE // Civilizations of the Ancient Near East / J. M. Sasson et al. (eds.). New York, 1995. P. 1355-1369.

  • Nebe G. W., Sima. A. Die aramäisch/hebräisch-sabäische Grabinschrift der Lea [Response] // Arabian Archaeology and Epigraphy. 15 (1). 2004. S. 76-83

  • Retsö J. The Arabs in Antiquity: Their History from the Assyrians to the Umayyads. New York, 2003.

  • Rippin A. Rhmnn and the Hanîfs // Islamic Studies Presented to Charles J. Adams / W. B. Hallaq and D. P. Little (eds.). Leiden, 1991. P. 153-168.

  • Robin Chr. J. et al. L’Arabie antique de Karib’îl à Mahomet. Nouvelles données sur l’histoire des Arabes grâce aux inscriptions (Revue du monde musulman et de la Mediterranee 61.) Aix-en-Provence, 1991a.

  • Robin Chr. J. Du paganisme au monothéism // Revue du Monde Musulman et de la Méditerranée. 61. 1991b. P. 139-155.

  • Rouillard-Bonraisin H. Présence et représentations des arabes dans les écrits bibliques // Présence arabe dans le croissant fertile avant l’Hégire / Lozachmeur H. (ed.). Paris, 1995. P. 23-35.

  • Rubin Z. Judaism and Raḥmanite Monotheism in the Ḥimyarite Kingdom in the Fifth Century // Israel and Ishmael: Studies in Muslim-Jewish Relations / T. Parfitt (ed.). Richmond, Surrey, 2000. P. 32-51.

  • Sass B. Arabs and Greeks in late First Temple Jerusalem // Palestine Exploration Quarterly. 122 (1). 1990. P. 59-61.

  • Schiettecatte J. Settlement Process in Ancient Hadramaut // Proceedings of the 13th Conference on Hellenistic and Islamic Archaeology. Kanazawa, 2007. P. 95-98.

  • Schiettecatte J. Why did the cities if the Jawf valley collapse?: an archaeogeographical approach // Regards croisés sur l’étude archéologique des paysages anciens: nouvelles recherches dans le Bassin méditerranéen, en Asie centrale et au Proche et Moyen-Orient / Alarashi H. et al (eds.). Lyon, 2010.

  • Simons J. The Geographical and Topographical Texts of the Old Testament: a Concise Commentary in XXXII Chapters. Leiden, 1959.

  • Singer-Avitz L. A Gateway Community in Southern Arabian Long-Distance Trade in the Eighth Century B. C. E. // Tel Aviv. 26. 1999. P. 3-75.

  • Stein P. Ancient South Arabian // The Semitic Languages: An International Handbook / S. Weninger (ed.). Berlin — Boston, 2011. P. 1042-1073.

  • Winnett F. The Arabian Genealogies in the Book of Genesis // Translating & Understanding the Old Testament: Essays in Honor of Herbert Gordon May / Frank H. T., Reed W. L. (eds.). Nashville, Tenn., 1970. P. 171-196.

  • von Wissmann H. Die Geschichte von Saba II. Das Großreich der Sabäer bis zu seinem Ende im frühen 4. Jh. v. Chr. Vienna, 1982.

  • Wüstenfeld F. Genealogische Tabellen der arabischen Stämme und Familien: Mit historischen und geographische Bemerkungen in einem alphabetischen Register, aus den Quellen zusammengestellt. Göttingen, 1852.


На верхнем фото: рельеф из дворца Ашшурбанипала в Ниневии, изображающий преследование североаравийских воинов ассирийскими лучниками (645-640 гг. до н. э.)