01.06.2020

КУЛЬТОВЫЕ ПРАКТИКИ И ВЕРОВАНИЯ ЖИТЕЛЕЙ ЛЕВАНТА ЭПОХИ ДОКЕРАМИЧЕСКОГО НЕОЛИТА

Имеющиеся на сегодняшний день в нашем распоряжении археологические данные позволяют говорить о существовании единого культурного пространства, охватывающего неолитические общества Ближнего Востока (территории Леванта, Центральной и Юго-Восточной Анатолии, Северной Месопотамии, Северо-Западного Ирана), с выделением в рамках этого пространства отдельных регионов (Aurenche, Kozlowski, 1999; Kozlowski, Aurenche, 2005).

Одними из наиболее неожиданных для ранненеолитического периода человеческой истории открытий последних десятилетий стали полученные археологическим путем многочисленные и выразительные свидетельства символического содержания различных категорий. Среди них можно назвать:

моделированные с использованием глины, извести, красок, гипса и ракушек и выставлявшиеся в специальных местах человеческие черепа;
крупномасштабную антропо- и зооморфную каменную скульптуру;
монолитные (до 7 м в высоту и 50 тон веса), часто Т-образные, оформленные в геральдическом или натуралистичном стиле рельефами антропо- и зооморфного содержания известняковые стелы;
антропо- и зооморфные статуэтки;
каменные полномасштабные маски, изображающие лицо человека, и их миниатюры;
тайники (или ритуальные групповые «захоронения») человеческих черепов, а также выполненных в человеческий рост антропоморфных фигур и двухголовых бюстов из камыша, извести и гипса.

В комплексе они демонстрируют захватывающую картину существования традиции организованного отправления культа, в том числе в общественных, специально для этого построенных сооружениях эпохи раннего (докерамического) неолита.

Большинство современных исследователей убеждены в наличии общей сложной системы верований («идеологии») и в существовании культурного единства неолитических обществ Ближнего Востока. Часть ученых в своих работах делает акцент на рассмотрении локального своеобразия в отправлении культовых практик для отдельных территорий региона (Нauptmann, 1999; 2000; 2002; Kuijt, 2000; Корниенко, 2006, с. 16-84), другие пытаются выделить общие черты (см., например, работы М. Верховена: Verhoeven, 2002а; 2002б). В том числе отмечалось, что феномен прижизненных и посмертных манипуляций с головой (черепом) человека, ярко проявившийся в эпоху эпипалеолита и раннего неолита в зоне Плодородного полумесяца, несомненно, был важной частью складывавшейся в новых условиях «неолитической революции» (по В. Г. Чайлду — Childe, 1951) или «революции символов» и «процесса неолитизации» (по Ж. Ковэну — Cauvin, 1994) системы культовых практик, центральной идеей которой стала идея возрождения и всеобщего плодородия.

На территории Леванта ещё с натуфийских времен фиксируется традиция изготовления зоо- и реже антропоморфных, главным образам, женских фигурок, а также особое отношение к останкам умерших, особенно черепам. Погребения совершали в заброшенных постройках, под полами жилых домов, рядом с ними (в ямах), в пещерах. Иногда на могилы клали камни известняка. Характерно трупоположение на спине в разных позах или скорченное на боку. Какой-либо строгой ориентации по сторонам света не соблюдалось. Древнейшие могилы в основном коллективные (с признаками подзахоронений), с сильно скорченными костяками; более поздние — чаще индивидуальные, костяки менее скорчены. Иногда для усопшего изготовлялось ложе из раковин, с ним клали украшения, убитых животных и птиц или их части. Известны захоронения собаки или щенка рядом с человеком. Одного из похороненных в коллективной гробнице иногда сопровождал более богатый набор украшений (диадемы, ожерелья, подвески, браслеты из раковин, кости, зубов животных). Погребения часто посыпали охрой. В Мугарет эль-Вад с группой могил связаны специальная стена, каменные вымостки, бассейны. В Акр эль-Ахмаре погребальная яма была оштукатурена, на перекрытии был сооружен круг из камней. Материалы раскопок натуфийских поселений эпохи эпипалеолита Айн Маллаха, Хайоним и Нахаль Орен представили специально оформленные — раскрашенные и/или украшенные раковинами моллюсков — отдельно хранимые черепа людей (Belfer-Cohen, 1990; Cauvin, 1994; Мерперт, 2000, с. 55, 58, рис. 3, 4. ).

Наибольший интерес и неутихающие споры исследователей вызвали встреченные на ряде ранненеолитических памятников левантийского региона так называемые восстановленные, или моделированные, черепа, которым после удаления мягких тканей и высушивания с помощью глиняной и гипсовой обмазки, иногда битума и натуральной краски, а также инкрустации глаз морскими раковинами придавалось подобие головы с восстановленными чертами лица. Впервые такие черепа с «восстановленными» лицами (10, по другим данным 12 объектов) были открыты в 1950-е гг. в Иерихоне в ходе раскопок К. Кеньон (Kenyon, 1956; 1957; Strouhal, 1973; Excavations at Jericho, 1981). За последующие десятилетия подобные свидетельства были обнаружены в особых местах расположения на поселениях Бейсамун, Телль Рамад, Айн Гхазаль, Йифтахель, Телль Асвад, а также в пещере Нахаль Хемар и в Кфар Хахореше (Stordeur, 2003; Stordeur, Khawam, 2007; Khalaily et. al., 2008). В двух последних памятниках сопутствующие материалы показывают, что эти комплексы были полностью посвящены культово-ритуальной сфере (Arensburg, Hershkovitz, 1988; Goring-Morris, 2000).

Всего на сегодняшний день известно более 100 моделированных черепов, относящихся преимущественно к периоду среднего докерамического неолита B (МPPNB); для Телль Рамада и Телль Асвада возможна датировка поздним докерамическим неолитом B (LPPNB). Все они географически соответствуют сравнительно небольшому региону, включающему район Иорданской низменности и прилегающие к Дамаску территории. Целиком покрытый гипсом и поверхностным слоем охры череп женщины 21-24 лет был также обнаружен в ходе раскопок поздненеолитических слоев Кейс Хёюка в Центральной Анатолии (Медникова, 2001, с. 232). Эта уникальная для позднего неолита находка соответствует другим материальным свидетельствам отзвуков символических традиций Северной Месопотамии и Леванта докерамического неолита B в поздненеолитических памятниках Центральной Анатолии, фиксирующихся, например, на таких поселениях как Чатал Хёюк и Хаджилар. Отмечаются различия в контексте и оформлении подобных находок. Однако в любом случае материалы свидетельствуют о производимых с ними сложных манипуляциях и их отдельной локализации.

Постройки культового назначения на поселениях южного и центрального Леванта были выявлены на целом ряде памятников: в Иерихоне, Бейде, Айн Гхазале и других. Однако они менее выразительны и стандартизированы, чем подобные сооружения в Северной Месопотамии. Два памятника — пещера Нахаль Хемар и Кфар Хахореш — рассматриваются большинством исследователей в качестве специальных культовых комплексов левантийской зоны, удалённых от обычных поселений. Памятники Северного Леванта, такие как Мурейбит, Джадда, Жерф эль-Ахмар, Телль Абр 3 и др., в ритуальной сфере, отразившейся в материальных свидетельствах, больше тяготеют к северомесопотамскому региону и служат переходной/смежной зоной между областями южного и центрального Леванта и Верхнего Двуречья, образуя так называемый «левантийский коридор». По предположению исследователей французской и израильской школ, именно через «левантийский коридор» в Северную Месопотамию попадали новые идеи, различные инновации с территории южного и центрального Леванта (теория «левантоцентризма»). Сейчас теория «левантоцентризма», на основании имеющихся археологических источников, для эпохи докерамическоко неолита не подтверждается.

Аннотированная библиография

Алёкшин В. А. Черепа людей в обрядах неолитических земледельцев Юго-Западной Азии // Памятники древнего и средневекового искусства. Проблемы археологии. СПб, 1994. Вып. 3.

В статье В. А. Алёкшина проводится тщательный анализ доступных к началу 1990-х гг. материалов неолита Юго-Западной Азии, связанных с участием человеческих черепов в обрядах. Автор обращает внимание на обычай отдельного захоронения или «выставления» черепов, подробно останавливается на различных проводимых с ними манипуляциях. В частности, большое внимание уделяется находкам моделированных черепов из Иерихона, Телль Рамада, Нахаль Хемара и Бейсамуна; приводятся иллюстративный материал, описание мест их обнаружения, сопутствующих артефактов и отдельные результаты опубликованных антропологических исследований. В. А. Алёкшин пытается аргументировано представить свою интерпретацию данных свидетельств. В частности, он полагает, что пещера Нахаль Хемар, вероятно, являлась аналогом мужского дома. В пещере-святилище, по его мнению, видимо, разыгрывались сцены вызывания предков и общения с ними для успешного осуществления дел, требующих проявления лучших мужских качеств (охота, война, инициация). Таинственная сила, исходящая от черепов, нейтрализовалась с помощью каменных масок. Учитывая то обстоятельство, что пещера направлена входом на восток, обряды могли быть приурочены к восходу солнца (с. 71-72).

Корниенко Т. В. Антропоморфные статуи из тайников Айн Гхасаля // Клады: состав, хронология, интерпретация. Материалы тематической научной конференции / Отв. ред. Д. Г. Савинов. СПб, 2002. С. 62-66.

Тезисы доклада, посвященного анализу антропоморфных статуй из т. н. тайников североиорданского поселения Айн Гхазаля. В 1983 и 1985 гг. в Айн Гхазале были обнаружены два тайника периода докерамического неолита B (PPNB), содержащие 32 крупномасштабные скульптуры различного типа. Тайник I включал 13 полнофигурных произведений и 12 бюстов. Среди 7 скульптур Тайника II три объекта оказались необычными двухголовыми бюстами (высота находок от 80 до 90 см). Все скульптуры были сделаны по одинаковой технологии. Их основу составляли связки тростника, которые затем покрывали гипсовым раствором, придавая фигуре нужную форму. Битум и краска использовались для обозначения некоторых черт лица. Подобные находки, но худшей сохранности были встречены десятилетиями раньше при раскопках Иерихона и пещеры Нахаль Хемар. Автор проводит анализ материалов из Айн Гхазаля в контексте других известных ближневосточных свидетельств ритуальной деятельности периода раннего неолита и близких ему эпох.

Корниенко Т. В. Первые храмы Месопотамии. Формирование традиции культового строительства на территории Месопотамии в дописьменную эпоху. СПб, 2006.

На с. 76-80 приводятся левантийские параллели свидетельствам культового строительства и скульптуры ранненеолитических памятников Северной Месопотамии.

Корниенко Т. В. Моделирование черепов на территории Леванта в период докерамического неолита Б // Российская археология. 2012. № 4. С. 80-89.

Неутихающие споры исследователей вызывают встреченные на ряде памятников левантийского региона так называемые моделированные черепа. Сейчас известно около 100 таких объектов, относящихся преимущественно к среднему докерамическому неолиту B (МPPNB). Основная дискуссия разразилась вокруг двух вопросов: кому принадлежали эти черепа? и — каково значение осуществлявшихся с ними обрядов? Привлекая археологические, антропологические и этнографические данные, автор пытается приблизиться к пониманию проблемы и даёт свою интерпретацию традиции моделирования черепов, аргументированно утверждая, что культ предков совмещался с культом всеобщего плодородия/воспроизводства. Судя по имеющемуся материалу, в том числе результатам антропологических исследований, вероятно наличие среди моделированных черепов останков людей, специально выбранных по тем или иным критериям и/или подготовленных и умерщвленных во время соответствующих наиболее важных для коллектива обрядовых церемоний. Особая форма головы в ряде случаев могла являться одним из таких критериев. На сегодняшний день нет достаточных оснований исключать и вероятность использования на поселениях докерамического неолита черепов убитых врагов или иных людей (не соплеменников) в качестве культовых предметов.

Медникова М. Б. Трепанации у древних народов Евразии. М., 2001.
Медникова М. Б. Трепанации в древнем мире и культ головы. М., 2004.

В нескольких своих работах, касающихся манипуляций с черепами и культа головы у архаичных народов, М. Б. Медникова рассматривает ближневосточные свидетельства эпохи неолита. В частности, она представляет обзор моделированных черепов из Иерихона, Айн Гхазаля, Телль Рамада, Нахаль Хемара и Бейсамуна с описанием мест их обнаружения и результатами антропологических исследований, сопоставляя данные материалы с соответствующими свидетельствами других раннеземледельческих культур и традиций мира (Медникова, 2001, с. 230-232; Медникова, 2004, с. 164-167).

Медникова М. Б. Феномен культурной деформации головы: евразийский контекст // OPUS: Междисциплинарные исследования в археологии. М., 2006. № 5.

Далеко не все исследованные антропологами моделированные или отделенные от скелета и помещенные в хранилища немоделированные черепа несут следы культурной деформации. Однако интересно, что по времени появления и региону распространения обычай деформации черепа совпадает с фиксацией других материальных свидетельств, указывающих на кульминацию в развитии культа человеческих голов/черепов на Ближнем Востоке, что, в частности, проявилось и в традиции моделирования черепов, проведения с этими культовыми объектами различных обрядов. М. Б. Медникова заключает, что «возникновение и устойчивое бытование обычая деформации головы совпадает с территорией Плодородного полумесяца, где расселялись народы древности, осуществившие переход к производящему хозяйству: и к земледелию, и к скотоводству» (с. 215). Среди других свидетельств в работе учитываются материалы Леванта неолитического времени.

Мерперт Н. Я. Очерки археологии библейских стран. Глава 3. Древнейшие земледельцы Палестины. Феномен Иерихона. М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2000. С. 52- 83.

В главе 3 данной книги крупнейший отечественный археолог, четыре десятилетия проработавший на Ближнем Востоке, даёт подробную характеристику археологическим культурам Палестины с рассмотрением различных категорий материальных свидетельств, обращая особое внимание на вопросы духовной, идеологической и социальной эволюции человеческих сообществ Леванта эпохи эпипалеолита и докерамического неолита.

Akkermans P. A., Boerma J. A. K., Clason A. T., Hill S. G., Lohof E., Meiklejohn C., Le Mière M., Molgat G. M. F., Roodenberg J., Waterbolk-van Rooijen W., van Zeist W. Bouqras Revisited: Preliminary Report on a Project in Eastern Syria // Proceedings of the Prehistoric Society. 1983. Vol. 49.

Предварительный отчет о раскопках ранненеолитического поселения Букрас (Средний Евфрат, Сирия), в котором, помимо прочего, сообщается, что три плохо сохранившихся черепа обнаружены во время исследования неординарного по многим показателям строения (дома 12). Женский (предположительно) череп располагался в левом углу от входа. Вместе с ним было обнаружено несколько позвонков, что указывает на отчленение головы от тела. В правом углу от входа был найден череп ребенка примерно 8 лет. Оба объекта были выявлены в заполнении над нижним полом и, видимо, относятся к верхнему, уничтоженному эрозией полу. Обожжённые фрагменты ещё одного черепа были разбросаны по комнате.

Arensburg B., Hershkovitz I. Nahal Hemar cave: Neolithic human remains // Atiqot. 1988. V. 18.
Arensburg B., Hershkovitz I. Artificial Skull «Treatment» in the PPNB Period: Nahal Hemar // People and Culture in Change: Proceedings of the Second Symposium on Upper Paleolithic, Mesolithic and Neolithic Populations of Europe and the Mediterranean Basin / I. Hershkovitz. 2 vols. BAR International Series. Oxford, 1989.

Оформление черепов из Нахаль Хемара и некоторые их иные характеристики во многом отличны от материалов всех остальных исследованных к настоящему времени «восстановленных» черепов. Обнаруженный на данном памятнике тайник содержал не менее 8 мужских черепов, 3 из них (по другим данным 5) имели покрытие из битума в затылочной области. Поверх первого сплошного слоя обмазки тем же материалом в виде тонких жгутов были рельефно сделаны сетчатые узоры, которые воспроизводят прическу, «сетку для волос» или головной убор. Опубликованные фотографии показывают, что латеральная поверхность этих черепов сильно разрушена, возможно, искусственно.

Антропологические исследования человеческих останков из пещеры Нахаль Хемар Б. Эренсбургом и И. Гершковицем дали неожиданные результаты. Ученые заметили, что обнаруженные там «восстановленные» черепа отбирались для моделирования на основе своих морфологических характеристик. Процедуре моделирования подвергались только черепа с аномально широкими лицами. По мнению авторов статей, есть вероятность, что деформировались они ещё в ранние годы жизни людей.

По внешнему виду моделированных черепов можно заметить, что для использования в культовых практиках требовались черепа особой формы — с высоким широким сводом и низкой широкой лицевой частью. Для этого черепа отдельных людей намеренно изменялись, то есть деформировались ещё при жизни либо после смерти посредством обмазки, иногда за счет удаления нижней челюсти. Б. Эренсбург и И. Гершковиц связывают этот обычай с желанием придать моделируемой голове «геронтоморфологические» характеристики, что отражало представления о преимуществах старых людей и доминирование в религиозной практике того времени культа предков, хотя определено, что не все «восстанавливаемые» черепа были биологически старыми. Авторы высказывают предположение, что черепам, которые готовили к моделированию, в эпоху докерамического неолита предписывали ритуальное посмертное удаление зубов (до нанесения обмазки) — обычай дедентации — с целью придания им старческого вида, то есть вида умудренных опытом уважаемых людей, которые жили достаточно долго, чтобы потерять зубы. Изменяемые таким образом черепа молодых людей в соответствии с культом предков должны были представлять мифологических отцов-прародителей, вождей или старейшин.

Bonogofsky M. Reassessing «Dental Evulsion» in Neolithic Plastered Skulls From the Levant Through the Use of Computed Tomography, Direct Observation, and Photographs // Journal of Archaeological Science. 2002. Vol. 29, № 9.
Bonogofsky M. Neolithic Plastered Skull and Railroading Epistemologies // Bulletin of the American Schools of Oriental Research. 2003. № 331.
Bonogofsky M. Including women and children: Neolithic modeled skulls from Jordan, Israel, Syria and Turkey // Near Eastern Archaeology. 2004. Vol. 67.

М. Боногофски, проведший антропологические исследования с применением новейших методов и технологий более 60 моделированных черепов эпохи докерамического неолита B (PPNB), которые сейчас находятся в музеях Израиля, Иордании, Сирии, Великобритании, в ряде своих публикаций указывает на тот факт, что среди обезглавленных скелетов и найденных восстановленных черепов представлены останки молодых мужчин и женщин, а также детей — то есть людей слишком юных, чтобы являться для кого-то предками. М. Боногофски выступил оппонентом «геронтоморфологической» гипотезы о специальной деформации моделированных черепов (в том числе удалении зубов) с целью придания им «старческого» вида. Согласно данной гипотезе, в соответствии с культом предков, изменяемые таким образом черепа молодых людей должны были представлять мифологических отцов-прародителей, вождей или старейшин (см., напр.: Arensburg, Hershkovitz, 1988, p. 57; 1989, p. 129). Исследования М. Боногофски доказали непреднамеренность прижизненной и посмертной потери того или иного количества зубов у черепов, которые впоследствии подверглись процедуре моделирования. Важно, что остальная часть зубов у многих из них сохранилась и после обмазки. Более того, на многих моделированных черепах потерянные зубы были искусственно восстановлены гипсом.

Cauvin J. Naissance des divinités. Naissanсe de l’agriculture. La révolution des symboles au Néolithique. P., 1994; 1997.

В этой работе на основе систематизации и анализа большого количества археологических данных символического содержания французский археолог Ж. Ковэн приходит к выводу о том, что изобретение сельского хозяйства стало результатом сложных социально-психологических процессов, начавшихся в эпоху эпипалеолита, и явственно проявившихся в период докерамического неолита. По мнению ученого, «революция символов» была связана с изменением климата, появившейся возможности функционирования долговременных поселений, изменением демографической ситуации в сторону увеличения населения региона. Данные события привели к возникновению сложной системы верований, необходимой в качестве регулятора усложнявшихся социальных отношений. Это хорошо фиксируется материальными свидетельствами эпипалеолита (начиная с натуфийского времени) и докерамического неолита, появлением большого количества различных видов объектов символического содержания, принадлежащих к одному культурному кругу. По мнению Ж. Ковэна, оседлость, демографический взрыв и «революция символов» предшествовали установлению производящей экономики в зоне Плодородного полумесяца. Ж. Ковэн, много и плодотворно работавший на территории Леванта, был сторонником теории «левантоцентризма». В своей книге он констатирует, что до нас не дошел ни один миф доисторического периода и поэтому, чтобы приблизиться к миропониманию носителей ближневосточных эпипалеолитических и ранненеолитических культур, остаётся лишь рассматривать соответствующие археологические находки как материализацию древних мифов, используя имеющиеся знания об особенностях первобытного мышления. Например, известно, что представители архаичных культур охотников и собирателей видели в животных воплощение более высоких существ. Ж. Ковэн считает возможным, изучив археологические источники, начиная с Натуфа, проследить историю формирования нового мировосприятия, в том числе историю формирования образов антропоморфных богов. Так, по Ж. Ковэну, в натуфийской культуре ещё преобладают изображения животных, доминирующая в этом контексте газель может служить свидетельством особой роли газели в религии натуфийцев. В следующий период, ранний докерамический неолит (PPNA), зооморфные изображения всё ещё преобладают, судя по свидетельствам из Иерихона, Эль-Хиама, Нахаль Орена и других левантийских памятников (материалы Северной Месопотамии и Северо-Западного Ирана затрагиваются в меньшей степени). Антропоморфные фигуры этой фазы имеют в большинстве женские формы с акцентом на половые признаки. Ж. Ковэн считает, что переход от доминирования зооморфных изображений к антропоморфным в иконографии докерамического неолита был напрямую связан с меняющимися в то время экономическими стратегиями и религиозными представлениями. На этот период приходится духовное рождение пары божеств — матери-богини (Великой Богини) и Быка, символизирующего мужскую силу, которые получат широкое распространение в ближневосточных культурах и даже на соседних территориях в последующие тысячелетия.

Dialogue on The Early Neolithic Origin of Ritual Centers // Neo-Lithics: a newsletter of Southwest Asian lithics research. 2005. V. 2.

Крайне интересная дискуссия ведущих археологов-ближневосточников о происхождении и назначении ритуальных центров раннего неолита, где рассматриваются материалы Леванта в сравнении с другими свидетельствами из Передней Азии.

Goring-Morris A. N. The quick and the dead: the social context of Aceramic Neolithic mortuary practices as seen from Kfar HaHoresh // Life in Neolithic Farming Communities. Social Configurations of the Near Eastern Neolithic: Community Identity, Hierarchical Organization, and Ritual / I. Kuijt. N. Y., 2000.

А. Н. Горринг-Моррис на обширном материале с территории Леванта X-IX тыс. до н. э. отмечает разницу природно-климатических зон, стратегий выживания, размеров поселений и, соответственно, сложности их социальной структуры. Несмотря на разнообразие, материальная культура демонстрирует высокую степень стандартизации/единообразия на территории всего Леванта — от юго-востока и центральной Анатолии на севере до Синая на юге, от Восточного Средиземноморья до Аравийской пустыни. Появление зарождающихся социальных иерархий и ритуально-идеологических систем, очевидно, было необходимо для приведения в порядок, урегулирования всё более усложняющихся в ходе демографического роста межгрупповых и внутригрупповых отношений на возникавших долговременных оседлых поселениях. Автор интерпретируют материалы Кфар Хахореша в качестве свидетельств существования регионального центра захоронений (по сути, некрополя) для близлежащих общин. Помимо остатков сложных сооружений со следами штукатурки, в том числе красного цвета, на данном памятнике были открыты зоны с многочисленными ямами, заполненными, как правило, обожжёнными камнями, обгоревшими костями животных и другими артефактами. При вскрытии нескольких покрытых известью полов были обнаружены первичные и, в ещё большем количестве, вторичные человеческие захоронения, часто совместно с останками животных (газель, бык). Среди таких погребений — два не связанных между собой по месту расположения моделированных черепа (оба принадлежат молодым мужчинам), немоделированный череп, а также скелеты без черепа, скелеты с отделенными конечностями, скопления человеческих нижних челюстей, фрагментов черепных коробок и прочие останки (принадлежащие как взрослым, так и детям обоих полов). Описан контекст их обнаружения. Иногда погребения сопровождались остатками туш животных. Останки людей были найдены почти везде на раскопанной территории. Сложные погребальные сооружения, следы ям и активного использования огня, мела, останки животных (как свидетельства жертвоприношений и пиршеств), другие сопутствующие находки (зернотёрки, стрелы, раковины моллюсков из Средиземного и Красного морей, малахит) убеждают авторов раскопок в том, что Кфар Хахореш являлся региональным погребальным центром. Вторая часть данной статьи посвящена размышлениям о вариациях и роли погребального ритуала в ранненеолитических сообществах Леванта и соседних территорий. Для этой цели привлекаются материалы многих памятников.

Goring-Morris A. N., Burns R., Davidzon A., Eshed V., Goren Y., Hershkovitz I., Kangas S., Kelecevic J. The 1997 season of excavations at the mortuary site of Kfar HaHoresh, Galilee, Israel // Neo-Lithics: a newsletter of Southwest Asian lithics research.1998. Vol. 3.

Авторы статьи дают предварительный обзор раскопанной в 1997 г. зоны Кфар Хахореша и обращают внимание на совместное расположение останков человека (в том числе восстановленных черепов) и животных (бык, газель). В качестве сопутствующих им артефактов отмечаются наконечники стрел, тёрочные камни, следы долгое время использовавшихся очагов, принесенного издалека пепла и других остатков сожжённых органических материалов. Эти свидетельства относятся не к конкретным черепам или захоронениям, но в целом к исследуемому погребальному комплексу. Особенно впечатляющими среди рассматриваемых материалов являются свидетельства манипуляций с нижними челюстями людей и животных, а также выложенные из костей человека и животных «фигурные мозаики» в Кфар Хахореше.

Khalaily H., Milevski I., Getzov N., Hershkovitz I., Barzilai O., Yarosevich A., Shlomi V., Najjar A., Zidan O., Smithline H., Liran R. Resent Excavations at the Neolithic Site of Yiftahel (Khalet Khalladyiah), Lower Galilee // Neo-Lithics. 2008. № 2.

Предварительный отчёт об исследованиях 2007-2008 гг. на многослойном памятника Йифтахель (в 25 км восточнее Хайфы, Израиль), где в нижнем уровне были обнаружены материалы докерамического неолита со свидетельствами прямоугольной архитектуры, кремневые, обсидиановые и костяные орудия труда и несколько множественных и индивидуальных, первичных и вторичных захоронений, совершенных под известняковыми полами в ямах. Некоторые из них представлены трупоположениями в позе эмбриона, иногда без черепов. Среди них можно отметить три полных костяка, принадлежавших мужчине, женщине и ребёнку, когда-то захороненным совместно. Помимо этого, была открыта группа их 3 моделированных черепов, принадлежавших взрослым. Глаза на этих восстановленных черепах были выложены раковинами моллюсков. Помимо человеческих, на данном поселении были открыты захоронения останков быка. Авторы раскопок сопоставляют обнаруженные свидетельства культовых практик Йифтахеля с материалами Кфар Хахореша.

Kenyon K. M. Jericho and its setting in Near East Histiry // Antiquity. 1956. Vol. 30/120.
Kenyon K. M. Digging up Jericho. L., 1957.

Телль-эс-Султан (Иерихон), один из важнейших из археологических памятников Ближнего Востока, в нижних слоях содержит материалы эпипалеолита и докерамического неолита, которые исследовались международной экспедицией под руководством К. Кеньон.

В основании телля было открыто прямоугольное (6,5×3,5 м) «святилище» у источника со стенами из камней и столбов и выявлен 4-метровый культурный слой с остатками лёгких построек и кремнёвым инвентарём натуфийской культуры.

Мощный (10 м) слой «докерамического» неолита делится на фазы А и В. Площадь более 2,5 га была обнесена стеной из каменных блоков (толщиной более 2 м, сохранилась на высоту до 7,6 м) и вырубленным в скале рвом (шириной до 8,25 м и глубиной до 2,75 м). Внутри к стене была пристроена каменная башня диаметром до 9 м.

Для фазы А характерны круглые и овальные дома диаметром 4–6 м с полами на каменном основании и глиняной обмазкой. Наиболее характерны скорченные погребения под полами домов или на открытых участках, иногда внутри зернохранилищ. В конце фазы А появляется ритуал сохранения черепов без нижней челюсти в домах.

Для фазы В показательны прямоугольные дома. Появляются глиняные женские статуэтки. На внутренней стороне торцовой стены большого прямоугольного помещения была обнаружена специальная ниша, где стояла каменная колонка (вероятно, символ божества). Широко распространен обычай хранения черепов (иногда с глиняной или гипсовой моделировкой частей лица, инкрустацией глаз морскими раковинами и имитацией волос битумом). Открыты первичные и вторичные захоронения, в том числе множественные. Обнаружена группа статуй мужчины, женщины, ребёнка почти в натуральную величину из глины и гипса на камышовой основе.

Kurth G., Röhrer-Ertl O. On the Anthropology of the Mesolithic to Chalcolithic Human Remains from Tell es-Sultan in Jericho, Jordan // Excavations at Jericho. Vol. 3 / Kenyon K. M., Holland T. A. Jerusalem & London, 1981. Р. 407-499.

Проведенные антропологические исследования человеческих останков нескольких сот индивидов и сопутствующих им материалов из Телль эс-Султана (Иерихона) позволили в общих чертах реконструировать производившиеся с умершими действия. По прошествии определенного времени после погребения черепа изымались либо из первичных захоронений, либо в процессе перезахоронения. К моменту вскрытия могилы связки уже успевали истлеть, и голову легко можно было отделить от туловища. Участок могилы, где размещалась голова покойного, очевидно, после похорон отмечался на поверхности надмогильным знаком.

Rollefson G. O. Ritual and Ceremony at Neolithic ‘Ain Ghazal (Jordan) // Paléorient. 1983. Vol. 9/2. P. 29-38.
Rollefson G. O. Neolithic ‘Ain Ghazal (Jordan): Ritual and Ceremony, II // Paléorient. 1986. Vol. 12/1. P. 45-52.
Rollefson G. O. ‘Ain Ghazal (Jordan): Ritual and Ceremony, III // Paléorient. 1998. Vol. 24/1. P.43-58.
Rollefson G. O. Ritual and Social Structure at Neolithic ’Ain Ghazal // Life in Neolithic Farming Communities. Social Configurations of the Near Eastern Neolithic: Community Identity, Hierarchical Organization, and Ritual / I. Kuijt. N. Y., 2000.
Rollefson G. O., Simmons A. H. The 1983 season at ‘Ain Ghazal: Preliminary Report // Annual of Department of Antiquities of Jordan. 1984. Vol. 28.
Schmandt-Besserat D. (ed.) ’Ain Ghazal Excavation Reports. Vol. 2: Symbols at ’Ain Ghazal. Published under the direction of Gary O. Rollefson and Zeidan Kafafi. - online

Вышеназванные статьи Г. О. Роллефсона посвящены материалам выдающегося левантийского памятника эпохи неолита, который иногда называют родным братом Иерихона, поскольку материалы данных поселений демонстрируют близкое родство.

Раскопки Айн Гхазаля (Иордания, недалеко от Аммана) проводились в 1982-1998 гг. американско-иорданской экспедицией. Памятник датируется временем среднего докерамического неолита B (MPPNB) — керамическим неолитом (PN). В эпоху позднего докерамического неолита B (LPPNB) он являлся одним из крупнейших поселений Ближнего Востока, которое занимало площадь около 15 га с приблизительно 2 500 жителями.

В 1983 и 1985 гг. в Айн Гхазале были обнаружены два тайника периода докерамического неолита B (PPNB), содержащие 32 крупномасштабные скульптуры различного типа. Тайник I включал 13 полнофигурных произведений и 12 бюстов. Среди 7 скульптур Тайника II три объекта оказались необычными двухголовыми бюстами. Все скульптуры были сделаны по одинаковой технологии. Их основу составляли связки тростника, которые затем покрывали гипсовым раствором, придавая фигуре нужную форму. Битум и краска использовались для обозначения некоторых черт лица. Высока вероятность того, что данные скульптуры первоначально находились в культовых строениях, открытых на памятнике позднее.

В частности, в Северном секторе Айн Гхазаля на уровне, относящемся к позднему докерамическому неолиту B (LPPNB), в 1993 и 1996 гг. были открыты две неординарные круглоплановые постройки, интерпретированные исследователями как «семейные святилища».

Кроме того, в Восточном секторе памятника, отделенном от основного поселения рекой Зарка, помимо обычных каменных построек жилого и хозяйственного назначения были обнаружены две структуры, предположительно, позднего докерамического неолита B (LPPNB) — докерамического неолита C (PPNC). Эти здания, по мнению авторов раскопок О. Роллефсона (Государственный университет Сан-Диего, Калифорния, США) и З. Кафафи (Ярмукский университет, Иордания), могли использоваться только в качестве культовых. Одно из них — прямоугольной планировки с единственной комнатой размерами 4 на 5 м — было построено высоко на склоне в центральной части Восточного сектора. Второе располагалось южнее, на 100 м ниже по склону, и состояло из двух помещений. Размер восточной комнаты составляли 6,5 на 3,5 м, западная комната оказалась сильно разрушенной. Обе постройки внутри были специфично оформлены. Их интерьер включал разнообразные нетипичные для жилых строений конструкции: четко выделяющиеся на земляном полу платформы, дополнительную внутреннюю перегородку, которая не достигала потолка, очажное сооружение перед «алтарем», состоявшим из каменных плит и опор, особые покрытия из глины, а также участки штукатурки красного цвета и некоторые другие элементы. В центральной части верхнего ширококомнатного строения по оси север-юг находились три вертикально установленных больших камня (средний был обнаружен в упавшем состоянии), а в восточную стену этого помещения в вертикальном положении был вмурован отполированный белый известняковый блок. Его лицевая сторона имеет размеры 80×40 см. Наверху блока имелось небольшое навершие, что, по мнению исследователей, придает объекту антропоморфный характер.

Schmandt-Besserat D. Before Writing. Forward by William W. Hallo. Vol. 1-2. Austin, 1992.

Монография посвящена происхождению счета и письменности в Месопотамии. Просмотрев за последние десятилетия многие десятки коллекций из ближневосточных памятников докерамического неолита Д. Шмандт-Бессерат неизменно находила в них мелкие предметы в форме конусов, дисков, сфер, тетраэдров и т. п. Хотя эти изделия и относились к докерамическому периоду, они были сделаны из обожжённой глины. В ходе своей работы автор отстаивает два тезиса. Первое: что фишки различных форм издавна использовались на Ближнем Востоке для счёта предметов отдельных категорий (металла, зерна, тканей и т. п.). Второе: что в IV тыс. до н. э., в эпоху Урука, эти фишки стали запечатывать в глиняные конверты, предварительно сделав с них оттиски на поверхности конвертов. Позже стали ограничиваться только оттисками, а затем — лишь рисунками фишек, откуда оказалось уже и вовсе близко до идеи письма. Круглый конверт был заменён плоской табличкой. Согласно этой гипотезе, шумерское письмо развилось из счётной системы. Начало этой традиции восходит к фишкам (токенам) из ранненеолитических поселений. Том 2 содержит иллюстрированный каталог ближневосточных фишек (токенов).

Более обстоятельную рецензию на эту книгу см.:

Берёзкин Ю. Е. У истоков месопотамской письменности // Археологические вести. 2000. № 7.

Schmandt-Besserat D. Masks of Death // Archaeology Odyssey. 2003. Vol. 6. № 2.

По мнению Д. Шмандт-Бессерат, на древнем Ближнем Востоке никогда не выражали почтение к предкам путем отрезания у них голов. В соответствии с ближневосточными верованиями, человеческие черепа содержат исцеляющую и предсказательную силу, следовательно, моделированные черепа, весьма вероятно, имели лечебное и/или гадательное предназначение и при этом вряд ли принадлежали предкам.

Schick T. Cult Headdress from the Nahal Hemar Cave // The Israel Museum Journal. 1988. Vol. 7.

В пещере Нахаль Хемар, помимо моделированных черепов, латеральная поверхность которых при обнаружении оказалась сильно разрушенной (информацию об этих находках подробнее см. выше в аннотации на статьи Arensburg B., Hershkovitz I.), были встречены и другие, судя по всему, вышедшие из употребления и специально помещённые на хранение культовые объекты. Весьма вероятно, что лицевые части моделированных черепов, обнаруженных в Нахаль Хемар, когда-то закрывались каменными масками (отсюда и следы разрушений). Две такие маски были обнаружены при раскопках комплекса Нахаль Хемар. Одна из них, с пятнами красной краски на подбородке, сохранилась только в своей нижней части. Вторая, размерами 26 на 24 см, с красным пятном на щеке, прочерченными усами и отпечатками волос на подбородке, вероятно, имитирует мужское лицо. По её краям просверлено 18 дырочек, возможно, для привязывания к черепу. Кроме того, в пещере были найдены остатки крупноформатной антропоморфной скульптуры, фигурки животных и остатки шапочки, орнамент которой аналогичен «прическам» на черепах.

Stordeur D. Des crânes surmodelés à Tell Aswad de Damascène (PPNB — Syrie) // Paléorient. 2003. Vol. 29/2.
Stordeur D., Khawam R. Les crânes surmodelés de Tell Aswad (PPNB, Syrie). Premier regard sur l’ensemble, premières réflexions // Syria. 2007. Vol. 84.

Предварительный отчет об открытии моделированных черепов на памятнике Телль Асвад (Сирия) с подробным описанием самих объектов и контекста их обнаружения.

Strouhal E. Five plastered skulls from the Pre-Pottery Neolithic B Jericho/ Anthropological Study // Paléorient. 1973. Vol. 1/2.

Антропологическое изучение моделированных черепов из Иерихона привело к заключению, что многие «восстановленные» головы сделаны схематично, с искаженными пропорциями и не могут изображать реальных покойников.

Verhoeven M. Ritual and Ideology in the Pre-Pottery Neolithic B of the Levant and Southeast Anatolia // Cambridge Archaeology Journal. 2002. № 12.
Verhoeven M. Transformations of Society: the Changing Role of Ritual and Symbolism in the PPNB and the PN in the Levant, Syria and South-East Anatolia // Paléorient. 2002. Vol. 28/1.

В данных статьях нидерландский археолог М. Верховен концентрирует внимание на выделении общих характеристик и особенностей развития ритуала и связанных с ним представлений жителей ранненеолитических поселений Ближнего Востока. В частности, он выделяет четыре основополагающих принципа в практике отправления ритуалов, а также в «идеологии» населения центральных областей Передней Азии эпохи развитого докерамического неолита (PPNB — Pre-Pottery Neolithic B): «коллективизм», «доминирующий символизм», «жизненность», включающую понятие одомашнивания, привычку к дому, плодородность или плодовитость и жизненную силу и «связь человек — животное». М. Верховен проводит весьма подробный и полезный комплексный анализ археологических свидетельств существования общей «идеологии» в ближневосточных обществах докерамического неолита, небывалого для времени поздней первобытности развития символических представлений и искусства (Verhoeven, 2002а; 2002б).

Подготовлено и сдано в редакцию: 04.06.2013

На верхнем фото: череп с гипсовой моделировкой частей лица и инкрустацией глаз морскими раковинами из Телль эс-Султана (автор фото: Steven Zucker)